«У нас не может быть детей, у нас слишком разные организмы», - сказал Супермэн Лоис. Нееееет, это члена у него неееет
Это что получается - сверхъестественные способности не дают возможности зачатия ребенка с человеческой особью? А Лоис детишек хотела от Кларка, летающих в парке..
День, когда Северус Снейп проснулся в аду, чтобы насладится семью минутами рая, перед тем, как вмешалась жизнь и помешала счастливому концу.
Оригинальное название: The Day Severus Snape Woke Up In Hell and Spent Seven Minutes in Heaven Before Life Interrupted His Happily Ever After Автор/-ы, переводчик/-и: Eeyore пер.: tuta-tama Бета: kasmunaut Рейтинг: PG-13 Размер: мини Пейринг: ГП/СС Жанр: Humor, Romance Отказ: Все права на персонажей и сюжет «Гарри Поттера» принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает. Переводчик тем паче. Вызов: Директор Аннотация: Когда Хогвартс закатывает истерику, именно Гарри должен разбудить его директора. Однако когда дело касается Гарри, всё всегда идет не по плану. Комментарии: Фик переведен на конкурс «Директор» на «Астрономической башне». Ссылка на оригинал: asylums.insanejournal.com/snarry_holidays/59048... Предупреждения: нет Статус: Закончен
Гарри очнулся от недолгого сна, чувствуя себя… немного странно. Он по-прежнему ощущал онемение в теле после событий примерно двадцатичасовой давности, и, хотя он не верил, что сможет снова заснуть, даже если и попытается, мысль о том, чтобы свернуться под одеялом и остаться в кровати до конца жизни, казалась весьма привлекательной.
Из общей гостиной донеслись какие-то звуки. Перекатившись на спину и разок потянувшись всем телом, Гарри приподнялся на локтях и вслепую попытался нащупать очки – чертыхнувшись, когда при первой же попытке смахнул их на пол. С ворчанием он скатился с кровати и встал рядом с ней на четвереньки, шаря рукой по полу. В конце концов нацепив найденные очки на нос, он с гримасой отметил, что они перекошены.
Гарри поднялся на ноги и поморщился от боли в суставах – то был остаточный эффект от смертельного проклятья, брошенного в него Волдемортом. Подтянув повыше пижамные штаны, он пошаркал через дверь, по лестнице, в общую гостиную. Он отчего-то был уверен, что найдет там Рона и Гермиону; чего он не ожидал – так это обнаружить там еще с десяток других студентов.
Приподняв бровь, он посмотрел на Рона, но тот лишь пожал плечами в ответ. Гермиона встала, подошла к нему и легонько его обняла.
– Им больше некуда было пойти, – прошептала она ему на ухо.
Тяжело сглотнув, Гарри кивнул и коротко обнял ее в ответ перед тем, как отпустить к Рону, который умудрялся ревниво нависать над ними, даже когда сидел футах в пяти. Он кивнул в сторону лестницы, и они втроем поднялись в комнату, которая раньше служила спальней для шестого курса Гриффиндора. Почти ничего не соображая от усталости, днем раньше Гарри выбрал её на автомате. Он не знал, чью кровать занял, но надеялся, что кто бы то ни был, он его простит.
Если этот кто-то был по-прежнему жив.
читать дальшеГарри выбросил черные мысли из головы и повернулся к Гермионе:
– Что произошло, пока я спал?
– Тела… погибших, – она с тревогой взглянула на Рона и тихо продолжила: – ...убрали, в замке начались восстановительные работы. При помощи магии, которую Основатели использовали при строительстве школы, замок будет готов к занятиям через две недели – так считает профессор Макгонагалл.
Гарри потрясенно заморгал:
– Так быстро? Но тут же разруха!
Гермиона мечтательно улыбнулась:
– Магия – потрясающая штука, правда?
Рон закатил глаза в ответ на их восторженные улыбки и продолжил с того места, где остановилась Гермиона:
– Выжившие Пожиратели смерти были отправлены в Министерство дожидаться суда. Наверняка тебя попросят дать отдельные показания против каждого. – В ответ на помрачневший взгляд Гарри Рон поднял руки. – Я не виноват, дружище. Просто передаю информацию. Раненые здесь или в Мунго. Помфри просила тебе передать, что Снейп будет спать под действием зелий, пока не заживет горло. После этого ей надо будет знать, что с ним делать.
Почувствовав головокружение, Гарри покачнулся.
– Что? Снейп? Он... жив?
Гермиона кивнула и сжала его руку.
– Гарри, прости. Мне стоило сказать тебе раньше. Это просто выскользнуло у меня из головы – вокруг столько всего происходило. В смысле, битва и все остальное.
Гарри попытался улыбнуться, но почувствовал, что губы дрожат.
– Да, это… в смысле. Ух ты. Он жив. Как это случилось?
Гермиона сделала глубокий вдох и заправила за ухо локон.
– Я пошла в Хижину, как ты и просил, и нашла его тело. По наитию я попробовала несколько диагностических заклинаний и поняла, что он жив. Едва жив, но тем не менее. Я доставила его к Мадам Помфри и… – Она развела руками. – Сейчас его состояние стабильно. Ей пришлось дать Снейпу несколько доз кроветворного зелья, но нам сильно помогло нападение Нагини на мистера Уизли. Помфри проконсультировалась с целителем из Мунго и смогла закрыть рану сразу. В случае мистера Уизли на это ушло несколько дней.
– Боже, поверить не могу, что он жив. А я просто оставил его там. Что он обо мне подумает?
– Не переживай об этом, приятель. Мы ведь не нарочно его оставили. Насколько мы знали, он заслуживал собачьей смерти…
Скрежет камней сотряс башню, сбив Гарри с ног и столкнув лбами Рона и Гермиону.
– Что это была за хрень?!
Рон так завопил, что Гарри поморщился. Проверив, нет ли у друзей других повреждений, он с облегчением увидел, что за исключением синяков там, где те стукнулись головами, оба были в порядке.
– Не знаю, но я не хочу быть здесь, когда это повторится.
Не тратя слов на дальнейшие разговоры, все трое выскочили из спальни – и в следующее мгновенье стены за их спинами с грохотом сомкнулись. Когда они промчались через гостиную к выходу, сердце Гарри ухнуло в пятки. В ней никого не было.
Нырнув в дыру за портретом, они были вынуждены резко затормозить: лестница со скрежетом отъезжала от этажа.
Замок тряхнуло еще раз, и Гарри с колотящимся сердцем обернулся к Рону с Гермионой. Вдруг его затопила ярость.
– Нет! – закричал он. – Я не собираюсь погибать под развалинами! Я семь лет с Волдемортом воевал, после победы еще и дня не прошло! И если это дело рук уцелевших Пожирателей смерти, я устрою за ними охоту и отточу на них все Непростительные! Акцио Молния! – завопил он, вложив в заклинание всю силу свою силу воли.
Гермиона едва не подавилась, когда сумка, висящая у нее на шее, рванулась к Гарри и принялась настойчиво стучаться ему в лоб. Быстро открыв ее, он увидел две миниатюрных метлы, свою и Рона, которые вылетели наружу. Гермиона, потирая шею, махнула Рону и Гарри, чтобы те их увеличили, а затем уселась позади Рона. Гарри забрался на свою.
У Гарри вспотели ладони, пока они мчались через весь замок – им едва-едва удавалось обгонять с грохотом смыкающиеся прямо за ними стены. Гарри дал Рону с Гермионой первыми пролететь через главные ворота замка, и у него перехватило дыхание, когда прутья его метлы на мгновенье зажало между камнями, перед тем, как выплюнуть его наружу.
На покрытой рубцами лужайке перед Хогвартсом находились около сотни людей; все они – кто в ужасе, кто в замешательстве – смотрели на замок. Гарри отыскал взглядом Макгонагалл, которая стояла, подбоченившись, и не сводила с замка прищуренных глаз, и приземлился рядом с ней.
– Что происходит? – спросил он и услышал, как рядом приземлились Рон и Гермиона. Он поморщился, увидев ярко-красные отметины от лямок сумки у Гермионы на шее.
– Эм-м, прости.
Вздохнув и покачав головой, Гермиона потерла покрасневшую кожу.
– Все в порядке, Гарри. Ты не знал, что я туда положила твою метлу.
– Ага. Но отличная была идея. Продуманная.
– Профессор, что происходит? – спросила Гермиона у Макгонагалл, возвращая мысли Гарри к настоящему.
– Если бы меня спросили, я бы ответила, что замок перешел в режим осады. – МакГонагалл показала в сторону замка, и обернувшийся Гарри с изумлением увидел, как все окна и двери исчезают, оставляя вместо себя лишь камень.
– Директор! Директор! – Гарри увидел, как к ним бежит Помфри – ее юбки задрались до самых колен, а лицо раскраснелось от бега. – Он меня вышвырнул! – оскорблено выдохнула она и, прижав ладонь к груди, наклонилась, чтобы отдышаться.
– Вышвырнул? А что с пациентами?
– Они по-прежнему там! – воскликнула Помфри, глаза ее яростно сверкнули. – Замок их забрал!
– Но почему он это делает? – недоуменно спросила Гермиона. – Зачем ему оставлять больных и выгонять вас? Естественно, он знает, что вы им нужны, так? Я думала, что существуют чары, запрещающие подобное!
Гарри покачал головой и почувствовал подступающий ужас.
– Но атака, битва… Что если они повредили замку? Что если…
– Чушь! – сказала Макгонагалл. Выпятив подбородок, она закатала рукава и направилась к неприступной твердыне семиэтажного замка. Гарри потрясенно наблюдал за тем, как она уперла одну руку в бок, а пальцем другой погрозила замку и произнесла что-то, что Гарри не смог разобрать.
– Что вы делаете? – в панике спросил он: стены снова могли начать двигаться и могли задавить ее.
Игнорируя его вопрос, она погрозила замку кулаком:
– Думаешь, я не знаю, что ты затеял, старикашка? Закатывать истерику таких масштабов ниже твоего достоинства, и Основатели были бы очень тобой разочарованы. Чрезвычайно разочарованы.
Гарри ущипнул себя за руку, чтобы проверить, не мерещится ли ему появившееся в стене открытое окошко. В окне колыхнулась занавеска: это очень напомнило обиженного ребенка, показывающего язык.
– Мадам, – сказал Гарри, дотягиваясь до Макгонагалл. – Думаю, вам лучше прилечь.
Та, очевидно, только сейчас поняла, кто к ней, собственно, обращается, и обернулась.
– Мистер Поттер! Мне так искренне жаль. Что вы могли подумать…
Гарри моргнул, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз видел Макгонагалл такой заботливой, и понял, что не может.
– Все в порядке, профессор. Вы за последнее время испытали серьезный стресс и…
– Не обо мне! О замке!
Медленно кивая, Гарри начал отступать назад.
– Ну конечно.
– Ох, Поттер, не будьте идиотом. Вы сами видите, как он себя ведет.
Повернувшись к замку, Гарри был вынужден признать (хотя бы про себя), что она была права. С Хогвартсом что-то явно было не так.
~*~
Гарри вытаращился на Помфри, задаваясь вопросом, не сошла ли она – не сошел ли весь мир – с ума.
– Знаете, – сказал он, слегка запнувшись, – не думаю, что соляная кислота – это лучший способ пробраться в замок.
Большинство из выживших членов Ордена Феникса находились в Хогвартсе, восстанавливаясь после битвы, когда замок решил «задрать шлюзы». Было созвано экстренное совещание – и так Гарри оказался втиснутым в хижину Хагрида вместе с еще пятнадцатью людьми.
– Конечно, вы правы, Поттер. Царская водка! Это будет в самый раз, – фыркнула Помфри, потирая руки.
– Э-эм…
– Мадам, думаю, Гарри имел в виду, что замок распознает в этом угрозу. Он никогда не подпустит нас, если мы приблизимся с намерением причинить вред.
Гарри благодарно взглянул на Гермиону, та в ответ тайком закатила глаза.
– Они все сбрендили! – прошептал Рон, но недостаточно тихо, чтоб избежать свирепого взгляда матери.
Гарри хихикнул в ладошку и услышал, как Гермиона подавила смешок. Тем временем совещание продолжалось, и Гарри повысил голос, чтобы его услышали в царившем гаме:
– Что мне не понятно, это почему замок сошел с ума. Кто-нибудь может мне это объяснить?
На него уставилась дюжина лиц. Хагрид прочистив горло, произнёс:
– Ну дык, ведь директору навредить хотят.
Гарри замотал головой:
– Что? Но Дамблдор…
– Не профессору Дамблдору, Гарри. Профессору Снейпу.
– Я думал, что он жив? Гермиона сказала…
– О, он жив, это верно. Только вот ничего хорошего это ему не принесет, – сказала Помфри, пригладив свой пучок и мрачно хмыкнув.
– Что вы имеете в виду?
– Министерство. Они ведь намерены «привлечь его к ответственности»?
Гарри пораженно на нее уставился.
– Но он был на нашей стороне. Он нам помогал. Как они могут…
– Они ентому не верят, Гарри. Подлюки чертовы. Думают, вы напридумывали это все. Ты с профессором Дамблдором.
Гарри вплеснул руками, не в силах постичь весь идиотизм этого заявления.
– Но! Я… мне никогда не нравился Снейп! Почему они думают, что я ради него буду врать?!
– Ну… он отдался тебе – отдал себя в твои руки, Гарри. Теперь вы накрепко связаны, это уж точно.
Гарри почувствовал, что щеки и грудь покрывает яркий румянец. Как-то однажды он нашел один из любовных романов тети Петунии, когда Дурслей не было дома, и… теперь не мог остановить воображаемую картинку того, как Снейп – Снейп! – ему отдается. Прокашлявшись, чтоб прочистить горло, он спросил:
– Что значит – отдался мне?
– Он отдал тебе свои воспоминания, Гарри. Частично из-за этого я и погрузила его в сон. Если бы он проснулся, когда его разум еще не был целым, последствия были бы ужасными!
– А замок знает об этом?
– Боюсь, что так. Замок… пожалуй, слова «обладающий разумом» подходят здесь лучше всего, хотя и это не до конца верно. Его главная задача – поддерживать и защищать директора, оставляя за последним право защищать факультеты и студентов.
– А как же Дамблдор? Он же был убит…
– Но ведь не был, ведь так? О, я не имею в виду, что его не убили, но он и так умирал. И замок мог знать о его договоре с Северусом, – вмешалась Макгонагалл, привлекая внимание Гарри. – Может быть, он даже нашел способ заставить замок помочь Северусу бежать той ночью.
Гарри медленно кивнул. В этом был определенный смысл. Как бы быстро он тогда не бежал, Снейп всё время опережал его – до самого конца, когда отослал Драко в безопасное место и повернулся, чтобы сразиться с Гарри.
Это также объясняло, почему Волдеморт привел Снейпа в Хижину. Он не смог бы убить его на территории Хогвартса. Замок бы ему не позволил. Гарри стало не по себе, когда он подумал, а не замок ли подтасовал Рону отравленное вино в прошлом году. Вытряхнув из головы довольно-таки тошнотворную мысль, он поднял глаза на окружающих его людей.
– Значит, это наш путь внутрь, – сказал он и заерзал под непонимающими взглядами. – Снейп в опасности. Если замок на самом деле хочет его защитить, он пустит меня внутрь. Ведь у меня его воспоминания.
~*~
Гарри стоял перед замком и чувствовал, что слегка дрожит, несмотря на теплый ночной воздух. Он никак не мог избавиться от образа: каменная громада стены перед ним приподнимается и прихлопывает его, как жука. Извинившись про себя перед всеми убитыми им мухами, Гарри прочистил горло:
– Привет?..
Бесконечную минуту ничего не происходило – лишь лягушки квакали в озере, да шелестела трава на ветру. Гарри почувствовал себя идиотом.
– Э, не знаю, слышишь ты меня или нет, но я прошу пустить меня внутрь. Я знаю, что ты всего лишь хочешь защитить профессора Снейпа…
Угрожающий гул заставил его сделать три больших шага назад. Гарри торопливо исправился:
– Директора Снейп! Директора! Прости!
Изо всех сил стараясь не паниковать, Гарри осторожно шагнул вперед и продолжил:
– Как бы там ни было, думаю, тебе стоит знать, что директор Снейп в опасности. Мне нужно его срочно увидеть. Если он проснется до того, все может очень плохо закончиться. У меня… у меня его воспоминания. Слишком много его воспоминаний. Он пытался мне помочь, и, скорее всего, он считал, что умирает, и он отдал мне столько воспоминаний, что если проснется без них, он… Ну, точно я не знаю, что произойдет, но мадам Помфри – она колдомедик – говорит, что это будет очень плохо. Так что мне нужно срочно его увидеть.
Гарри остановился, чувствуя, что от потока слов у него пересохло в горле. Спустя мгновение он вспомнил кое-что важное и, наклонившись вперед, искренне добавил:
– Пожалуйста.
Выпрямившись и почувствовав – что-то изменилось, Гарри осмотрелся по сторонам. Прищурившись, он разглядел темное пятно в нижней части стены. Опустившись на четвереньки и приблизившись к стене вплотную, Гарри заметил, что это…
– О да, ха-ха-ха, – пробормотал он, мрачно уставившись на стену перед собой. – Собачий лаз. Обхохочешься. Перенял Снейпово чувством юмора, да?
Качая головой, Гарри оттолкнул тяжелую резиновую заслонку и, слегка споткнувшись на коротком спуске, пролез внутрь – и сразу осмотрелся по сторонам. Замок казался… прежним. Даже те места, которые, как знал Гарри, пострадали во время битвы, выглядели как обычно.
Чувствуя, как его переполняет благоговение, Гарри таращился по сторонам, пока ноги сами собой несли его к больничному крылу. Замок был точно таким, каким он увидел его, когда в первый раз шел по этим коридорам. Таким же, каким он его запомнил по воспоминаниям в дневнике Тома Риддла.
Замок был неизменным и постоянным. Это казалось невероятным; особенно когда Гарри понял, что замок не меняется на протяжении вот уже тысячи лет.
В первый раз Гарри действительно задумался, не прочесть ли «Историю Хогвартса». Перед глазами всплыл толстенный том, и Гарри хмыкнул, понимая, что навряд ли он его когда-нибудь осилит. В любом случае, для этого у них была Гермиона.
Вдруг Гарри подпрыгнул и крутанулся на месте от внезапного шума – он едва не поверил, что
Гермиона каким-то образом пробралась вслед за ним и готова была поквитаться за невысказанные мысли. Наверное, это в Гарри заговорила совесть. Но рядом никого не оказалось. Он вздрогнул и дал себе клятву больше никогда не использовать прилежание и интеллект Гермионы в своих корыстных целях – эту клятву он давал себе каждые полгода.
Остановившись перед дверью в больничное крыло, Гарри похлопал себя по карману, проверяя еще раз, что не забыл взять инструкции Помфри – хотя это ему и не грозило: Помфри следовала за ним по пятам до самых стен замка, пока Макгонагалл в конце концов не оттащила ее назад. Сделав глубокий вдох, Гарри толкнул двери и тихо зашел внутрь.
И сразу замер на месте, ошарашено глядя по сторонам.
Больничное крыло было пустым. Все раненные, которым пыталась помочь Помфри, исчезли. Их просто… не было.
Гарри в ужасе обвел комнату взглядом. Его испугало не столько то, что исчезли больные, сколько то, что не наблюдалось никаких признаков того, что они тут вообще были. От мысли об этом у него волосы встали дыбом.
– Что здесь произошло? – подумал он вслух, и эхо собственного голоса странным образом его успокоило.
Зеленая вспышка заставила его подпрыгнуть, и Гарри резко повернулся к большому камину у одной из стен. Бросившись к нему, он незамедлительно сунул голову в зеленое пламя, гадая, кто установил связь. Проморгавшись, он, разинув рот, уставился на знакомые ряды кухонных столов, между которыми деловито сновали сотни домашних эльфов.
– Что… – Гарри потряс головой, а потом прочистил горло и позвал:
– Эй!
Ближайший к нему эльф остановился и повернулся на окрик – казалось, его большие глаза чуть не вылезли из орбит, стоило ему увидеть Гарри.
– Молодой хозяин Гарри Поттер? – пискнул он.
Гарри беззвучно открыл и закрыл рот, а затем вздохнул и сказал:
– Да, я Гарри Поттер. Что вы все тут делаете? Разве замок не пытался…
– Мы работать. Мы хорошие эльфы. Мы остались с замком, мы за ним ухаживаем. Мы помогаем ему защищать директора! – Тут эльф подозрительно прищурился и спросил: – Как молодой хозяин Гарри Поттер попал в замок?
Гарри неловко пожал плечами.
– Я просто вежливо попросил. Я пытаюсь помочь директору, но тут нет ни одного пациента, и я не знаю, где они!
– Директор остаться в замке. Другие… других отправили в больницу, чтоб их там вылечить. Больницу для волшебников.
– В Мунго? – спросил Гарри.
– Да! В Больницу магических повреждений и травм Святого Мунго. Их отправили туда.
– Но как?
Эльф ткнул пальцем в Гарри, и он повернулся посмотреть, что там позади, когда до него дошло, что эльф показывает не на него, а на камин.
– Они прошли сквозь огонь.
Так, ясно. Это объясняло, где сейчас находятся раненные – а также избавляло Гарри от переживаний, что замок мог сделать с ними что-то нехорошее, например, слопать их всех – но по-прежнему оставляло открытым один нерешенный вопрос.
– А где сейчас директор?
Эльф пожал плечами и обернулся на окрик своего собрата.
– Прошу простить, юный хозяин Гарри Поттер. Итзи должен бежать.
Гарри кожей лица почувствовал жар – предупреждение, что дымолетного порошка осталось совсем мало для поддержания связи – и быстро отпрянул назад. И в следующий момент языки зеленого пламени окрасились в оранжевый цвет. Осмотрев все вокруг и не увидев коробочек, в которых мог бы быть порошок, Гарри понял, что связь с кухней, как и с внешним миром, утеряна, и раздраженно пнул камин, заработав себе на пальцах синяки.
Что-то ударило его в затылок. Вскрикнув, он прижал руку к волосам – и вытащил из них кусочек известки. Пытаясь понять, откуда тот взялся, Гарри повернулся кругом и заметил, как по дальней стене прошла рябь, заделывая в ней маленькую дырочку.
– За что? – спросил он, потирая ушибленное место. Единственным ответом был тихий скрежет, и, оглянувшись на звук, он увидел, что камень, который он пнул, светится мягким светом.
– А, эм-м. Прости. Не хотел тебя поранить. Да и не думаю, что мог бы, – пробормотал он, стыдливо пятясь назад. – Прости, – повторил он еще раз, на случай, если замок продолжал дуться.
Покачав головой, он снова себя ущипнул. Хотя Гарри уже стоило бы привыкнуть к тому, что волшебный мир меняет его восприятие реальности, но каждый это становилось для него настоящим потрясением. Мысль о разумном, довольно мстительном Хогвартсе оказалась в этот раз сложноватой для его понимания.
Еще раз окинув комнату взглядом, он заметил приглушенный свет у дальней стены и направился в его сторону. Подойдя ближе, он увидел, что свет идет из кабинета Помфри, просачиваясь сквозь щель между стеной и приоткрытой дверью. Протянув руку, он тихонько потянул дверь на себя, быстро заглянул внутрь – и облегченно выдохнул.
Кабинет Помфри был переоборудован во временное убежище для все еще находящегося в коме Снейпа. Директора Хогвартса. Гарри пораженно покачал головой и стал осторожно пробираться к кровати, на которой лежал спящий волшебник.
Засунув руку в карман, он вытащил оттуда пергамент, врученный ему Помфри, а также свою палочку. Он развернул пергамент и, тренируясь, сделал несколько пробных взмахов палочкой.
Грохот захлопнувшейся двери напомнил ему, что замок по-прежнему за ним наблюдает и будет действовать, если почувствует угрозу для Снейпа.
Прочистив внезапно пересохшее горло, Гарри сказал:
– Я просто хочу ему помочь. Обещаю. Я не причиню ему вреда.
Хотя дверь и не открылась, атмосфера в комнате потеплела, и Гарри почувствовал, что, возможно, выйдет живым из этой передряги. Тряхнув головой, он приставил палочку к виску и начал доставать нужные воспоминания, выкладывая их Снейпу на лоб: они извивались там, словно белесые призрачные черви. Когда он доставал последнее воспоминание – о Лили, катавшейся на качелях в парке, – палочка в его руке задрожала. С трудом сглотнув, он зажмурился и вытащил его, с горечью ощущая, как обрывается последняя связь с мамой.
Положив воспоминание рядом с остальными, он взмахнул палочкой и произнес простое заклинанье, наблюдая за тем, как частицы памяти начали… всасываться – лучше не опишешь – Снейпу в голову.
Кашлянув, Гарри сказал:
– Сейчас я собираюсь разбудить его. С ним все должно быть в порядке, но если что-то будет не так… ты поймешь? Ты сможешь не дать ему проснуться?
Гарри выждал долгое мгновенье, сам не понимая, чего ждет, но когда Хогвартс никак его не остановил, он вздохнул, направил палочку на Снейпа, а затем взмахнул ею, произнося пробуждающее заклинание.
Быстро отступив назад, Гарри впился в тело Снейпа внимательным взглядом, ища подтверждение тому, что все сделал правильно. Что он ничем ему не навредил. Когда у Снейпа дрогнули веки, Гарри облегченно выдохнул.
– Слава Богу, – прошептал он, прислоняясь спиной к стене и сползая на пол, пока адреналин, подгонявший его на протяжении последних нескольких часов, улетучивался, оставляя после себя только слабость и головокружение.
Однако передышка оказалась короткой. Почти сразу же бледное лицо Снейпа стало сереть, а вокруг губ и ноздрей появился намек на синеву. Гарри охватила паника, он бросился к Снейпу, упав на подозрительно неподвижную грудь. Прижав к ней ухо, Гарри услышал лишь медленно затухающее сердцебиение.
– Ох, черт! Ох, черт, черт, черт! Не смей умирать у меня на руках, Снейп!
Окинув стены бешеным взглядом – казалось, они стали смыкаться над ним, – Гарри сделал первое, что пришло ему в голову. Прижавшись губами к губам Снейпа, он сильно выдохнул…
И в следующее мгновенье Снейп отшвырнул его от себя и с трудом поднялся на ноги. Его взгляд заметался по комнате, а потом остановиться на стуле с высокой спинкой, что стоял неподалеку от его больничной койки. Гарри с ужасом смотрел, как Снейп практически падает животом на спинку стула.
В следующий момент изо рта Снейпа вылетел маленький камешек и ударился о стену – и все начало сразу обретать смысл. Гарри непонимающе покачал головой, гадая, почему Помфри не сказала ему о безоаре. Тоненький голосок у него в голове заметил, что о безоаре стоило подумать в первую очередь.
Голос Снейпа прервал его размышления… и его слова заставили сердце Гарри сжаться в комок.
– Ты ошибался! Ты ошибался, Альбус. Несомненно, мне нет прощения – я в аду, – громко декламировал Снейп, маршируя до дальней стены комнаты и обратно. – Как будто я не достаточно жизни отдал этому жалкому подобию образовательного учреждения! Я должен здесь и загробную жизнь проводить? Это полностью неприемлемо! А где же скучные пухлые ангелочки со своими надоедливыми арфами? Они были бы завершающим аккордом к этому… – Кинувшийся было к нему Гарри, замер на месте, когда Снейп, увидев его, отшатнулся. – Ох, а вот это уже подло. Идеальное окончание. Выпади эти страдания кому-нибудь другому, я бы искренне удивился. Застрять в эшеровском* Хогвартсе вместе с реинкарнацией моей школьной Немезиды на целую вечность. Лучше уж мне гореть в маггловской геене огненной, чем страдать от такого унижения, – прошипел он, пронзая Гарри взглядом. – Полагаю, оставшаяся часть твоей шайки тоже к нам скоро присоединиться?
Выставив перед собою руку, Гарри пытался лихорадочно придумать хоть что-то, что могло успокоить Снейпа; тот явно страдал от какой-то формы психологического срыва. Он думал, что Гарри – это Джеймс. Его беспокойство значительно возросло, стоило подумать, что, вероятно, он что-то напутал, когда возвращал Снейпу воспоминания. Волшебники могли страдать от амнезии?
– Сэр, я…
При звуке голоса Гарри голова Снейпа дернулась в его сторону. Сузив глаза, тот сделал осторожный шаг вперед.
– Сними свои нелепые очки, Поттер. Я хочу увидеть твои глаза.
Облегченно выдохнув, Гарри сдернул с носа очки и приблизился к Снейпу, чтобы тот мог разглядеть цвет его глаз.
– Видите, я – не мой отец; я здесь не для того, чтобы мучить вас.
– Нет, – выдохнул Снейп, широко распахивая глаза. – Это я ошибался. Это не ад, но прекраснейший рай, созданный необычайно щедрым богом. Немного странно… некоторые мелочи не совпадают. Я предполагал что божество, способное исполнить самые заветные желания, исполнит их до самых мельчайших подробностей.
Задумчивый голос Снейпа обладал почти гипнотическими свойствами, и Гарри почувствовал, что его слегка покачивает, когда спросил:
– Каких подробностей?
– Ни разу в жизни Гарри Поттер не выказывал мне и грамма уважения. Хотя это и приятно, это… приводит в замешательство. И опять-таки, шрам. Прямо над – ох, вот он, я его вижу. Слишком бледный. Ну что ж. Мне ли ожидать совершенства. От бога. Хм-м, – он подозрительно прищурился. – Что ж, любое божество, подвергающее свои творения тому, что у людей считается сексом...
Гарри подавился воздухом. Он был потрясён, что Снейп заговорил сейчас именно о сексе.
– О, а вот это гениально. Да. Румянец поистине ниспослан свыше. – Губы Снейпа изогнулись в том, что на памяти Гарри больше всего походило на улыбку.
Вообще, казалось, вся личность Снейпа преобразилась из-за недавней травмы. В добавок к тираде о рае и аде и к тени улыбки на лице, которое, как Гарри считал, скорее треснет, чем изобразит нечто подобное, он никогда не слышал, чтобы Снейп так много говорил вне стен классной комнаты. Обычно этот человек говорил короткими, отрывистыми фразами или шипел ругательства. Даже на тех собраниях Ордена, которые Гарри довелось подслушать, Снейп как можно быстрее излагал информацию, а потом сидел молча и одаривал каждого, кто просил дальнейших объяснений, свои фирменным взглядом «вы – законченные идиоты».
Гарри всегда предполагал, что Снейп поступает так нарочно. Теперь он знал, что все время был прав.
Гарри выдернули из мыслей – буквальным образом – когда Снейп схватил его за руку и потащил за собой из кабинета. Ожидая, что замок снова впадет в неистовство, Гарри судорожно оглядывался по сторонам, автоматически потянувшись за палочкой. Когда он понял, что замок, кажется, вернулся к нормальному существованию, он кинул на затылок Снейпа хмурый взгляд и спросил:
– Что вы делаете? Куда мы идем?
Снейп остановился так резко, что Гарри по инерции врезался ему в спину, вынуждая их обоих слегка споткнуться, хотя, как недовольно отметил Гарри, Снейп восстановил равновесие практически мгновенно. Повернувшись к нему, Снейп сказал:
– Да, это уже больше похоже. В самом деле, ты предоставил мне прекрасную возможность сделать то, о чем я так долго мечтал! – Подняв взгляд к потолку, Снейп от всей души сказал: – Спасибо, – а потом, сузив глаза на Гарри, произнёс: – Силенцио!
Язык у Гарри тут же прилип к небу, а горло будто замерзло. На его дыханье это никак не повлияло, но он не мог издать ни звука. Прижав к горлу палочку, он изо всех сил подумал «Фините Инкантатем», но единственное, что получил в ответ – это скрежет камней откуда-то справа. Сдаваясь – он точно не знал, сколько тонн камней нужно, чтобы его убить, но полагал, что гораздо меньше, чем висело у него над головой, – Гарри позволил Снейпу тащить его через весь замок.
Гарри слышал, как Снейп что-то бормочет себе под нос, но как бы старательно он не прислушивался, слов было не разобрать. Когда они вывернули из-за угла к основанию лестницы в гриффиндорскую башню, акустика позволила Гарри разобрать единственную фразу:
– На исполнение желаний время всегда ограничено.
Покачав головой и издав очень тихий вздох, Гарри уперся пятками в пол, с удовольствием увидев, что это заставило Снейпа остановиться. Используя свои лучшие навыки языка жестов, Гарри дотронулся свободной рукой до горла – «Я не могу говорить» – потом показал на стены – «Хогвартс спятил» – и, наконец, на Снейпа: «Вы можете исправить обе эти вещи».
Отвлеченно кивнув, Снейп ответил:
– Да, как я тогда мечтал придушить тебя здесь… Я знал, что липовый Муди прикрывал тебя той ночью… И я еще к этому вернусь. Но сначала я хочу перекинуть тебя через свой стол и задать тебе порку, которой ты так давно заслуживаешь. Чистить котлы в качестве наказания, ха! Аргус Филч, наш внушающий ужас привратник, на самом деле знал толк в подобных вещах.
Пока Гарри пребывал в еще более онемелом изумлении, чем раньше, Снейп решил продолжить путь, дернув Гарри за собой. Спотыкаясь и пытаясь угнаться за Снейпом до того, как тот оторвет ему руку, Гарри гадал, как что-то настолько простое, как язык жестов, можно настолько неверно истолковать.
Услышав приближающиеся к ним голоса, Гарри чуть не расплавился от облегчения. Он не знал, что со Снейпом было не так, но надеялся, что тот, кто к ним направляется, сможет доставить Снейпа к Помфри или в Мунго до того, как состояние последнего станет необратимым.
Снейп замедлил шаг и явно насторожился. Гарри удивленно заморгал: всего за минуту слегка сбрендивший Снейп, тащивший Гарри через весь Хогвартс, превратился в знакомого ему замкнутого, хладнокровного волшебника. Снейп скользнул взглядом от одного конца коридора к другому и поволок Гарри к небольшой нише в стене. Когда из-за поворота показалась группа людей, он встал перед Гарри, закрывая его своим телом.
– Северус!
Узнав голос Макгонагалл, Гарри принялся пихать Снейпа в спину. Шаги стремительно приближались, а затем…
– Проклятые семь минут. Эта насмешка судьбы меня доконает, – пробормотал Снейп, отступив в сторону, и чопорно скрестил на груди руки. – Минерва, – сказал он громче, обращаясь к подошедшим.
Гарри медленно вышел из ниши, переводя взгляд со Снейпа на Макгонагалл и пришедших с ней. Там была Помфри, которая уже вытащила палочку и водила ею над Снейпом. Тот от нее отмахивался, как от надоедливой мухи.
– Отлично проделано, Поттер. Его жизненно-важные…
– Поверить не могу, мадам, что для моего исцеления вы послали Поттера. Клятва целителя для вас пустой звук?
Помфри уперла руки в бока и покачала головой.
– У меня есть другие больные, требующие моего внимания. Вам оно явно больше не требуется. И, Северус, на вашем месте я бы поблагодарила Поттера за спасение вашей никчемной жизни. Он единственный, кто мог до вас добраться.
Сказав это, Помфри устремилась прочь, не заметив, как помрачнело лицо Снейпа, или не обратив на это внимания. Гарри тайком улыбнулся и повернулся к остальным.
Пришедших было немного: Макгонагалл, уже отсутствующая Помфри – Гарри надеялся, что она не будет сильно переживать, обнаружив пустой лазарет, – Гермиона, Рон и… какой-то волшебник в простой, деловой коричневой мантии, который сразу ему не понравился.
Ткнув длинным пальцем в грудь незнакомца, Снейп прошипел:
– Вы кто такой?
Гарри согласно кивнул, довольный тем, что Снейп задал этот вопрос: на типе большими буквами было написано «министерский лакей». Покрасьте ему волосы в рыжий цвет – и получите вылитого Перси Уизли.
– Бертранд Мулрони, к вашим услугам. Я из департамента по…
Гарри перебил его, резко вставая впереди Снейпа и направляя на чиновника свою – в виду отсутствия голоса – совершенно бесполезную палочку.
– Гарри! – закричала Гермиона, и одновременно с ней Макгонагалл рявкнула:
– Мистер Поттер!
Лизоблюд выпучил глаза страха и весь побелел, не спуская глаз с кончика Гарриной палочки:
– Я-я… прошу вас, мистер Поттер! У меня жена! Дети!!!
Гарри слышал, как Снейп презрительно фыркнул, и в следующий момент почувствовал, что его язык отлип от неба. Покашляв, чтобы проверить, полностью ли снял заклинание Снейп, Гарри с облегчением услышал идущий из его горла звук.
– Мистер Мулрони, я понимаю, что вы всего лишь выполняете свою работу, но я не дам вам забрать Снейпа, он…
Чиновник кинул в Гарри какую-то штуку, и когда она отскочила от его лба, Гарри увидел, что это сверток пергамента.
– Ох, Гарри, честное слово! – нетерпеливо сказала Гермиона. – Как будто Хогвартс впустит кого-то, кто будет угрожать профессору Снейпу. Ой!
Гарри увидел, как Гермиона потирает покрасневшую кожу на щеке, и опустил взгляд на пол, где, ухмыльнувшись, увидел кусок штукатурки.
– Он директор, Гермиона. Требует времени, чтобы привыкнуть, но замку не нравится, когда путают его должность.
Макгонагалл нахмурилась.
– Это абсурд. Замок никогда не был против, когда студенты обращались к Альбусу «профессор Дамблдор».
Гарри пожал плечами. Он не знал, почему Хогвартс вдруг стал таким угрюмым… Тут Гарри повернулся к Снейпу и окинул его подозрительным взглядом. Когда директором был Дамблдор, замок был уютным и приветливым. Когда Снейп возглавил школу, Хогвартс стал угрюмым и враждебным. Гарри пробрала дрожь. Он в тот же момент решил, что если будет сдавать ТРИТОНы, то лучше наймет репетитора, чем вернется в Хогвартс, приобретший характер Снейпа.
Снова повернувшись к остальным, Гарри убедился, что закрывает Снейпа от чиновника, и твердо сказал:
– Директора вы не получите. Если Министерство захочет до него добраться, сначала им придется иметь дело со мной.
– Ради Бога, Поттер, обязательно устраивать представление?
Закатив глаза, Гарри пробормотал:
– Могли бы и спасибо сказать. Хотя, поблагодари вы меня, и я бы, наверно, решил, что умер и попал в рай...
– Это можно устроить.
– Э-э, джентльмены, – вмешался Мулрони, опасливо поглядывая на Гарри. – Если я могу отвлечь вас на минуточку, то хотел бы, – он показал на пол, и, опустив глаза, Гарри понял, что он пытается привлечь их внимание к свитку. – Позволите мне…
Гарри пожал плечами:
– Да берите! Но если это ордер на арест Снейпа, я с удовольствием засуну его вам в глотку.
– Минерва, я считаю тебя полностью ответственной за то, что у него отсутствует уважение к старшим, – раздраженно заметил Снейп, и Гарри, резко повернувшись на месте, ткнул палочкой ему в грудь.
– Я тут ради вас под огонь лезу, а вам хоть бы хны! Будьте добры, заткнитесь и не мешайте! – В этот момент ему на руку упал камень, выбив из пальцев палочку, отчего Гарри, вскрикнул и отпрыгнул назад, тряся онемевшей конечностью. – Да не собираюсь я на него нападать, ты, глупая груда камней!
– В любом случае, это лишняя трата сил, – усмехнулся Снейп, наблюдая за страданиями Гарри. – У него непробиваемая голова. Ее даже зачарованный камень пробить не смог.
– Как… как бы это не было забавно, джентльмены, мне пора возвращаться в Лондон. Если вы сможете уделить мне буквально пару минут, я завершу то, зачем приехал и покину вас. Господин директор?
Снейп пронзил Мулрони хмурым взглядом:
– Да?
Наклонившись, Мулрони подобрал с пола свиток и, развернув его, начал читать:
– Северус Снейп, считаю за честь сообщить вам, что сегодня, в шестой день от начала июля тысяча девятьсот девяносто…
– Может, сразу перейдем к сути? – предложил Снейп, хотя по его тону было понятно, что это не просьба.
Мулрони тяжко вздохнул и перелистал свиток до конца.
– Исполняющий обязанности министра магии даровал вам полное помилование за все совершенные вами преступления во время выполнения шпионской деятельности против ныне покойного Темного
Лорда Волдеморта.
– Исполняющий обязанности министра магии? – одновременно спросили Гарри и Снейп.
– Кингсли Шэклболт.
Гарри широко улыбнулся.
– Молодец. Наконец у нас будет министр, который действительно заслуживает этот титул.
– Не беспокойся, долго он не продержится, – ответил Снейп. – Управляющие нашим обществом идиоты скоро поставят на его место очередного имбецила, и во вселенной все вернется на свои места.
– Черт, Снейп, откуда столько оптимизма?
Мулрони продолжил свою речь, по всей видимости, решив игнорировать их комментарии – в попытке покончить со своими обязанностями как можно быстрее:
– Вы также должны предстать перед Министерством… – Услышав угрожающее рычание со стороны Гарри, чиновник бросил на него испуганный взгляд и поспешил закончить: – ...чтобы получить Орден Мерлина!
– Орден Мерлина? – ошеломленно переспросил Гарри.
– Орден Мерлина? – тихо, с благоговением спросил Снейп.
– Орден Мерлина? – с отвращением воскликнул Рон и тут же пристыжено пригнулся под убийственными взглядами. – Простите, простите, снова нем, как могила, – он изобразил, как закрывает рот на замок и, скрестив руки на груди, спрятался за Гермиону. Та переглянулась со Снейпом и отступила в сторонку, предоставляя Снейпу – а также Гарри – отличную возможность для атаки.
Осуждающе покачав головой в сторону Рона, Гарри снова повернулся к Мулрони:
– Полное помилование и Орден Мерлина? Что еще?
Мулрони заморгал в ответ и осторожно поинтересовался:
– А чего еще вам бы хотелось, чтобы он получил?
– Надбавку за вредность?
– Не стоит давить, Поттер. У меня на счете лежит нетронутая зарплата за семнадцать лет под процентами. И я совершенно не нуждаюсь в финансовой компенсации от министерства. Особенно, когда я уверен, что они найдут способ вернуть все обратно через налоги.
– И все же я думаю, что они вам должны гораздо большее.
– Ордена Мерлина будет достаточно. Кроме того, – тут голос Снейпа понизился до угрожающих нот, – я так полагаю, что это Орден Мерлина первой степени. Я ведь правильно вас понял, мистер Мулрони?
Мулрони вытащил из кармана мантии платок, промокнул им лоб и ответил:
– Да, да. Конечно. Первой степени. Что также предполагает премию в десять тысяч галлеонов.
Рон поперхнулся, сразу забывая про обещание держать рот на замке:
– Охренеть! Нам тоже его дадут, да?
Гермиона дала ему подзатыльник:
– Успокойся, Рон.
– Замечательно, – сказал Снейп, не обращая на перепалку внимания. – Действительно, похоже, что все в порядке.
– Не совсем, – заявила Макгонагалл, делая шаг вперед и взмахом руки показывая на окружающие их стены. – Директор попросту не может допустить, чтобы школа представляла собой опасность для студентов! Еще одна такая выходка, и нас закроют.
– Да, удачи вам с этим, – надменно ответил Снейп. – Уверен, Минерва, ты что-то придумаешь.
– Я? Но это ты директор. Школа слушается тебя, а не меня.
– Уже нет. С этой минуты я в отставке. Поздравляю, Минерва. Этот… бедлам… теперь твой.
Гарри еще ни разу не видел, чтобы декан его факультета не могла найти слов, но в тот момент она несколько секунд стояла перед Снейпом, молча открывая и закрывая рот.
– Но… но ты не можешь…
– О, заверяю тебя, еще как могу! – и, взмахнув мантией, Снейп резко развернулся и зашагал прочь. Гарри с непонятным беспокойством проводил его взглядом. Оказалось, не он один
– Да, так себе кульминация вечера, – пробормотал Рон, и в следующее мгновение стены замка вокруг них выстроились в безупречные линии: некогда приветливый их облик – а, в последнее время, угрожающий – сменился строгим аскетизмом.
– Вы просто позволите ему уйти? – нахмурившись, спросил Гарри у Макгонагалл, но в этом было мало толку. Она неподвижно стояла с ошеломленным выражением лица, уставившись куда-то вдаль.
Звук поспешно удаляющихся шагов привлек его внимание к Мулрони, который так торопился убраться подальше, что почти бежал. Гарри хмыкнул и закатил глаза, поворачиваясь к своей последней надежде – к Гермионе.
– Это все не правильно, – сказал он.
Гермиона сердито уставилась на Гарри, скрестив на груди руки:
– Вот именно.
– Подожди. А я что сделал?
– Совершенно ничего.
– Вот именно. Так почему у меня такое чувство, что ты меня в чем-то обвиняешь?
– Ты ничего не сделал, Гарри.
– Я знаю! Так почему ты так на меня смотришь?!
– Потому что ты идиот!
Плечи Гарри поникли. Он ненавидел, когда пропускал что-то очевидное.
– Ладно, что предположительно я должен был сделать и не сделал? – потому что победа над Волдемортом тут явно в счет не шла.
– Ты просто позволил ему уйти. У вас семь лет неразрешенных… – Гермиона взмахнула руками. – Он – последняя ниточка, связывающая тебя с мамой, человек, который спасал твою неблагодарную задницу десятки раз – или больше – и ты собираешься позволить ему просто уйти. Даже не разорившись на «эй, спасибо за воспоминания»! – Ее взгляд потемнел, когда Гарри начал хихикать.
– Э, прости. Ты так забавно это сказала….
Их прервал громкий вздох.
– Мы все в долгу перед ним, – тихо произнесла Макгонагалл. И добавила, – Проклятье. После этого он будет невыносим.
Гарри почесал затылок, чувствуя себя тем неблагодарным мерзавцем, каким он всегда был по словам Снейпа. – Вы правы.
– Поттер, настоящим назначаю вас ответственным за донесение нашей признательности до бывшего директора Хогвартса Северуса Снейпа. Уверена, что вы с достоинством и прилежанием исполните возложенный на вас долг.
Гарри пораженно уставился на Макгонагалл:
– Вы что, шутите?
Та усмехнулась, а затем сказала:
– Вы что, думаете, что я хочу выслушивать его пространную речь о том, как все мы были к нему несправедливы? Кроме того, у меня очень много работы. Школа, студенты... – Под конец голос Макгонагалл растерял свою чопорность, и она стала быстро отступать назад.
– Подождите! – закричал ей вслед Гарри. – Я не знаю, куда он пошел!
Макгонагалл остановилась, уставившись на что-то у своих ног. Гарри опустил взгляд вниз и увидел мышиную нору в стене, которой там совершенно точно раньше не было. Тряхнув головой, он сосредоточился на насущном вопросе:
– Как вы думаете, куда он пошел?
– Если я хорошо знаю Северуса Снейпа, – сказала Макгонагалл, промокая глаза платочком и любовно поглаживая стену, – он сейчас в своих комнатах, собирает вещи. Он всегда презирал студентов. В этом он не притворялся.
– А где находятся его комнаты?
Макгонагалл улыбнулась.
– Следуйте за мной, Поттер.
~*~
– Хм, это было интересно.
Снейп резко крутанулся на месте и свирепо уставился на Гарри, а затем – на закрытую, защищенную охранными чарами дверь. Гарри улыбнулся и показал рукой на камин, где языки пламени по-прежнему отливали зеленым.
– Новый директор с радостью позволила мне воспользоваться каминной сетью, чтобы добраться до ваших комнат. В данный момент она снимает мерки с портьер.
Снейп закатил глаза и, повернувшись к Гарри спиной, продолжил паковать вещи.
– Вам стоит быть поосторожнее с этими склянками… Говорят, печень огнекрабов чрезвычайно взрывоопасна.
– Есть какая-то особая причина для твоего присутствия здесь, Поттер? Или тебе просто нравится меня раздражать?
– Я хочу поговорить с вами.
Снейп аккуратно закрыл крышку чемодана и, вздернув бровь, снова повернулся к Гарри.
– Ты полагаешь, что у меня есть желание тебя слушать? Если так, спешу заверить тебя, что ты ошибаешься.
Гарри вздохнул. Он с самого начала знал, что это будет не просто. Но ему действительно были нужны ответы.
– Когда вы проснулись, в лазарете, вы были… – Гарри взмахнул рукой, пытаясь подобрать правильное слово.
Снейп ухмыльнулся и, скрестив на груди руки, оперся спиной о стену.
– Да? Продолжай. Докажи нам свою легковерность, Поттер.
– Легковерность?
– Конечно же, ты недостаточно глуп, чтобы предположить, что я верю в загробную жизнь.
Гарри моргнул.
– Но она есть. Я там был.
Снейп глумливо ухмыльнулся, но промолчал.
– Ну, и – в любом случае, вы сказали кое-что. А потом заявили, что… собираетесь кое-что сделать. Но когда появились Макгонагалл с Мулрони, вы меня собой закрыли. Чтобы защитить.
– Поттер, у меня голова болит от твоих речевых оборотов. Если тебе есть, что сказать … – Снейп резко остановился и кашлянул, вежливо прикрыв рот рукой. – Хотя о чем это я. Конечно, сказать тебе нечего.
– Вы пытались меня защитить, – продолжил настаивать на своем Гарри, медленно приближаясь к Снейпу и не сводя с него глаз в надежде увидеть что-то – хоть что-нибудь – объясняющее это несоответствие.
– Вы – ходячее противоречие. Сначала говорите, что хотите меня придушить, а потом защищаете от возможной опасности. Почему?
– Тебе не приходило в голову, что мне просто самому хотелось тебя убить?
Гарри в ответ рассмеялся.
– Если б вы хотели меня убить, вы бы уже давно это сделали. Почему вы пытались защитить меня сегодня от Мулрони?
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос.
– Я не собирался позволить ему вас забрать. Я всю жизнь насчет вас ошибался, но теперь знаю правду. Я не собирался позволить Министерству сделать из вас козла отпущения. Вы – самый смелый человек, которого я когда-либо видел…
– Что объясняет, почему ты назвал меня трусом, когда мы виделись в последний раз.
– Нет. Когда мы виделись в последний раз, я смотрел, как вы умираете, – вспомнив страшную сцену, Гарри с трудом сглотнул. – Я тогда не знал, но… Вы были лучшей защитой, которую оставила мне моя мама.
Ноздри Снейпа опасно раздулись, а щеки налились гневным румянцем, когда он шагнул к Гарри, сжав пальцы в кулаки.
– Ты понятия не имеешь, как сильно мне обязан.
– Нет, имею. Я знаю, как сильно весь наш мир обязан вам, и за это не расплатиться одним лишь глупым Орденом Мерлина.
– Неблагодарный… безрассудный… глупый…
Гарри не знал, что в тот момент на него нашло, но эмоции, бурлящие внутри с того самого момента, как он опустил голову в мыслеслив Дамблдора и отправился в одинокий путь к собственной смерти, захлестнули его, и, ринувшись вперед, он прижался ртом к губам Снейпа в досадно неловком поцелуе. Быстро подавшись назад, Гарри отошел как можно дальше от Снейпа, зная, что ему понадобиться любая фора, когда до того дойдет, что он сделал.
– Что… почему ты…
– Э-эм, решил, что это самый быстрый способ вас заткнуть?
– Семь лет бездумного махания палочкой, а ты так и не выучил простого Силенцио?
Гарри засмеялся, чувствуя легкое головокружение от облегчения, что все еще жив.
– Мне не хотелось, чтобы вы меня обвинили в плагиате.
– Плагиат – это кража текста, Поттер.
– Тогда в отсутствии оригинальности.
– Ты поцеловал меня.
– Да.
– Почему?
Гарри пожал плечами.
– Обязательно нужна причина? Может, мне просто хотелось вас поцеловать.
– Тупица, это даже настоящим поцелуем не было.
Гарри удивленно моргнул.
– А вы хотели, чтоб я вас по-настоящему поцеловал?
– Ну, если уж собираешься кого-то целовать, вполне очевидно, что…
Гарри не помнил, чтобы двигался, но каким-то образом он оказался около Снейпа, и они слились в глубоком поцелуе.
– Ты – самый большой неумеха из всех, кого мне довелось целовать.
– Наверное, поэтому Чо заплакала, когда я поцеловал ее.
– О Боже. Я целуюсь со студентом.
– Вообще-то нет. Прежде всего, это я вас поцеловал. Во-вторых, вы больше не учитель. Вы в отставку ушли, помните? В-третьих, я не студент.
– Отлично. Когда Министерство придет меня арестовывать за совращение находящегося под моей опекой ребенка, ты сможешь выступать в качестве моего адвоката.
Гарри ухмыльнулся.
– Только если обещаешь меня отшлепать.
– Этот счастливый конец вполне мне подходит.
Конец
* Мариус Корнелис Эшер (1898 – 1972) один из наиболее известных художников-графиков в мире.
ИНСУЛЬТ. НЕ ПОТЕРЯЙ БЛИЗКИХ. ПОМОГИ ОКРУЖАЮЩИМ. НЕ УПУСТИ ШАНС! Перепост приветствуется..
Частично взято у LikeS: Некоторые люди умирают не сразу. Часто они оказываются в ситуации, в которой им длительное время ещё можно помочь.
Нейрохирурги говорят, что если они в течении 3 часов успевают к жертве инсульта, то последствия приступа могут быть устранены. Трюк состоит в том, чтобы распознать и диагностицировать инсульт и приступить к лечению в первые 3 часа – что, конечно, не просто.
Распознай инсульт: Существуют 4 шага к распознанию инсульта.
- попроси человека улыбнуться (он не сможет этого сделать)
- попроси сказать простое предложение (напр. «Сегодня хорошая погода»)
- попроси поднять обе руки (не сможет или только частично сможет поднять)
- попроси высунуть язык (если язык искривлён, повёрнут – это тоже признак)
Если проблемы возникнут даже с одним из этих заданий – звони в неотложку и описывай симптомы по телефону.
Один кардиолог сказал, что, разослав это сообщение как минимум 10 адресатам, можно быть уверенным, что чья-нибудь жизнь – может быть и наша – будет спасена. Мы шлём каждый день столько «мусора» по свету, что может стоит разок пустить по проводам действительно что-то полезное и нужное.
Иностранная музыка. Можно нихуя не знать чужой язык, но чувствовать музыку всеми швабрами фибрами души. Слезы, радость, грусть, тоска, любовь, равнодушие, нахальство, ненависть, мольба.. Все это можно почувствовать в ритме музыки, в сплетении голосов, звуков и нот. Музыка затягивает, растворяет в себе без остатка, образуя одно целое. И совсем не обязательно знать язык и понимать смысл слов. В большинстве случаев - это лишнее. Как песок летящий в глаза, он лишь отвлекает наше внимание.
Ожидалось, что "Бэмби 2" это будет история о двух оленятах, родившихся в конце первой части, их воспитании и всему такому прочему. Но сценаристы поступили умнее и гораздо лучше. Во-первых - графика. вот смотришь мультик и глаз радуется. Во-вторых - они восполнили пробел первой части - тот момент, когда Бэмби потерял маму.. вплоть до того момента, как он стал молодым, красивым и рогатым оленем. В-третьих - мультфильм приправлен милым юмором, а некоторые моменты сюжета затронули какую-то струну в глубине моей души. И слезы, и радость.. А еще многие моменты схожи с Королем Львом - не только чувства, но и некоторые детали окружающего мира, персонажи.. Дисней халтурит, как всегда
Бэмби это полное фуфло. Для тех, кому уже за 18, да. Ибо это просто выдержка из жизни оленя. Ничему не учит и спать хочется. Теперь я понимаю, почему в детстве я так не любила этот мульт
Единственное, что не понятно - почему оленихи рожают в одиночестве, а все папаши тусуются где-то на скалах и не навещают своих детей почти никогда, кроме экстренных случаев?
*ушла смотреть Бэмби 2. Я все еще надеюсь увидеть что-то интересное.*
Джеймс Крюк/Питер Пэн. Жанр: ангст, romance Рейтинг: R. Нихрена. PG13 - ничего неприличного нет, постельные сцены остались за кадром
4 мини-фика1. - Проси пощады, Крюк. Молчу, чувствуя, как губы изгибаются в яростной усмешке. Боюсь, тебе придется очень сильно постараться, чтобы заставить меня, Пэн. Даже сейчас, связанный и пригвожденный к столбу на укромной поляне, без малейшей надежды на спасение, я все равно тебе не по зубам. - Проси пощады! – голос звучит угрожающе, брови нахмурены. – Сейчас же! – Ну что за детский тон, мой мальчик, ты уже не ребенок, что бы ты сам ни думал об этом. Нельзя прожить двести лет, страдая, сражаясь и принимая на себя ответственность за всех этих мальчишек, которые появляются на острове, и не повзрослеть. Ты вырос Питер. - Ты вырос, Питер. - Нет! – его голос поднялся почти до визга, а я схлопотал крепкую пощечину, от которой голова болезненно мотнулась в сторону. Остается только сплюнуть кровь, ощупывая языком зубы, и сказать все тем же доверительным тоном, каким говорят со старыми знакомыми – а мы ведь и есть старые знакомые, верно, Питер? - Тот мальчик, которого я знал, не стал бы бить беспомощного, не так ли, Пэн? Ты стал взрослым. Поздравляю. - Нет, нет! – из его глаз брызнули злые слезы, а твердые кулаки замолотили меня по лицу и груди, вышибая дыхание. Голова кружилась, мир расплывался безобразным зеленоватым пятном, и только глаза – его глаза преследовали меня: полные надежды на то, что я лгу, что старый враг просто хочет задеть побольнее. Но понимание пришло очень быстро – хотя мне казалось, что я целую вечность прожил без воздуха, и внезапно вернувшаяся способность дышать причиняла жгучую боль. Он замер, с ужасом уставившись на собственные руки, покрытые кровью, на алые кляксы, украшающие мою некогда белоснежную манишку и синий сюртук. - Что я… - ах, я бы отдал еще пинту-другую собственной крови, только бы прикоснуться к этим бледным дрожащим губам, только бы услышать его растерянный шепот у своего уха. – Крюк, что я делаю? – теперь он смотрел на меня, жадно, требовательно, отчаянно и почти кричал, – Что со мной, Крюк? Если бы я мог заставить шевелиться разбитые губы, если бы я мог перестать глотать драгоценный воздух, я бы ответил ему: «Детство закончилось, Питер. Ты был весел, бесхитростен и бессердечен. Теперь ты стал грустен, хитер и жесток. Совсем как я». Но, думаю, он и так все понял. Понял – и его взгляд потух, а сам он опустился на колени, словно подломленный, закрывая руками лицо – все то же лицо ребенка, но только с новой, скорбной морщинкой посреди гладкого лба. - Прости меня… - сказал он, наконец, поднимая на меня взгляд, умоляющий, чистый – почти такой, как раньше, и только я могу видеть червоточинку, красноватый отблеск на самом дне – или это кровь застилает мне глаза? Торопливо, обламывая ногти, развязывает меня – и отлетает в сторону, сраженный мощной оплеухой. Теряешь бдительность, Пэн. Подхожу к нему, лежащему ничком. Я ведь могу сейчас тебя прикончить, Питер, сделать то, о чем мечтаю столько лет, что мне и самому не вспомнить, как это было раньше – до тебя. Могу – но вместо этого опускаюсь рядом и обхватываю хрупкие плечи, прижимаю к себе, слушаю сдавленные всхлипы у себя на груди. - Ты выбил мне зуб, Крюк, - голос его звучит слабо, когда он поднимает голову и смотрит на меня; из треснувшей губы сочится кровь. - Ничего, Питер. Это ничего, мальчик мой… - откуда это странное смешанное ощущение злости и нежности, от которого на лице появляется хищная усмешка? – Это молочные зубы, Питер. Скоро у тебя вырастут настоящие – острые и крепкие. Тогда и сразимся. Осталось недолго. А пока побудь со мной, Пэн, и пусть никто не узнает, что у Капитана Джеймса Крюка совсем не железное сердце.
2. Зеркала не лгут – уж во всяком случае, не это почтенное, добропорядочное зеркало в облупившейся от старости золоченой раме. Таких на моем корабле два: одно в роскошной гостевой спальне, другое – в моей собственной каюте. Сейчас в слегка потемневшей зеркальной эмали отражается только один немолодой и довольно уродливый джентльмен – а именно я, Джеймс Крюк. Утренняя припухлость под веками, пробивающаяся иссиня-черная щетина, волосатые коленки, выглядывающие из-под подола ночной рубашки с рюшами – все это я. Что и говорить – не слишком подходящая компания для того, кто молод, бесхитростен и бессердечен. Не могу удержаться от циничной усмешки, вспоминая вчерашнюю перепалку, а пальцы уцелевшей руки непроизвольно растирают черные злые отметины на шее. О да, он действительно бессердечен, мой мальчик. Совсем не жалеет старого Крюка. Но все когда-нибудь вырастают – даже вечно юный Пэн. И рано или поздно ему придется понять одну вещь – такую ясную и безжалостную в своей простоте: без меня не было бы Питера Пэна. Я – весь тот мусор, вся грязь и боль, которые остались от человеческой судьбы, когда один ребенок наотрез отказался становиться взрослым. - Крюк! – голос его кажется грубоватым со сна, а еще я слышу по тону, что он снова по-детски надул губы, - Где ты, Крюк? - Доброе утро, - отзываюсь я, не поворачивая головы. В зеркале отражается кровать на высоких кованых ножках и ворох одеял на ней, из которого высовывается тонкая, восхитительно розовая рука. Рука хлопает вокруг, тщетно пытаясь нашарить зеленые короткие штанишки, которые валяются на полу рядом с кроватью. Следом за рукой выныривает встрепанная голова. Пэн смотрит на меня – как всегда, со странной смесью непримиримости и задора. Отчаявшись отыскать свою одежду, он отбрасывает одеяло, встает и подходит ко мне. У меня замирает сердце, когда я вижу его обнаженное тело, отливающее перламутром в предутренних сумерках. Если бы зеркала умели краснеть, мое зеркало стало бы сейчас багровым – хотя ему и не такое доводилось видеть душными летними ночами. А Пэн смотрит в глаза моему отражению, берет мою изуродованную кисть и подносит к губам – так нежно, что я едва могу удержать хриплый вздох. Когда он такой, я забываю все жестокие слова, которые собирался сказать – они рассыпаются, убегают из-под пальцев, закатываются в темные щели, как порванные бусы. - Питер… - Скорее, Крюк. Скорее! Он нетерпелив, мой мальчик. Тонкое кружево рвется, мелкие пуговицы разлетаются брызгами. Но это не имеет ни малейшего значения, потому что я – как и он – горю, выгораю дотла от желания быть ближе-ближе-ближе. Потому что только так можно снова стать – одним. И тогда я тоже юн, бесхитростен и бессердечен, а он стар, хитер и жесток, и оба мы живы по-настоящему. Зеркала не лгут. Но иногда мне хочется думать, что оно лжет – это почтенное, добропорядочное зеркало в облупившейся от старости золоченой раме. Потому что как бы мы ни старались, я все равно вижу в нем двоих – грустного старого пирата и прекрасного мальчика со смеющимся взглядом.
3. Люблю море после шторма. Мы с ним похожи - оба беспокойные, изменчивые, пропахшие солью и горечью. А сероватая пена на свинцовых гребнях волн - словно несвежее измятое кружево манжет. Ветер стих, и мы подсчитываем потери - вспоминаем поимённо тех, кто не пережил бурю. Глаза сухие, и никто не узнает, что изнутри неистово жжёт и разъедает солёная влага, а в горле стоит комок, от которого становится трудно дышать. - Допрыгался, старый хрен. Я даже не оборачиваюсь, а вместо этого издаю сиплое карканье, которое с натяжкой может сойти за смешок: - Здравствуй, Динь. Из того, что она говорит в ответ, я с трудом могу разобрать половину - язык фей весьма выразителен и богат метафорами. Впрочем, и так ясно - Динь сердита. Тоже мне - новость... - Не нужно, Динь, не сейчас. Я устал. Я чувствую себя совсем старым - старше чёрных скал, теряющихся в туманной дымке. Старше неба - голубого, как незабудки у ручья. Потому что моя юность, мой пыл, мой огонь - мой Питер - больше не вернётся. - Доволен? нет, ты скажи, Крюк! Ты. Доволен? Нет, милая фея с выгребной ямой вместо маленького очаровательного ротика. Я не доволен. Я счастлив - ещё немного, и я издохну. Просто рассыплюсь трухой, и ветер играючи сметет её в море. Да-да, так и будет, Питер. А когда не станет меня, ты сможешь забыть - ведь ты никого не умеешь удержать в памяти и в сердце дольше пары дней. Ты забудешь всё, что было, и снова станешь самим собой - но, самое главное, ты и вправду никогда больше не повзрослеешь, даже если тебе этого вдруг захочется. - Почему ты улыбаешься, Крюк? Разве я улыбаюсь? Мне казалось, я рыдаю в голос, грудью бьюсь о грязные доски палубы, как припадочная чайка. Слова, мольбы - все это я исторгаю в оглушительном молчании. Кричу не лужёной капитанской глоткой, не прокуренными до черноты лёгкими, а собственной кровью - она сочится из-под ногтей, когда я цепляюсь за деревянную обшивку. Крюк оставляет глубокие борозды, а здоровая рука - буроватые мутные разводы. Видишь, Джеймс Крюк, даже кровь у тебя рыбья - бурая, грязноватая, словно выхолощенная.
А я ведь помню: если взять за горло Пэна и провести острым кончиком крюка - легонько-легонько, будто лаская... Нарисовать тонкую ниточку поперёк нежной полудетской шеи с синеватой вздрагивающей жилкой... О Господи! Тёмно-алые, безумно яркие капли на белой коже. Удивлённый взгляд. Не ожидал? Он думал - всё будет, как обычно. Он забыл, с кем имеет дело.
- Ты - мерзкий извращенец, Крюк. Как ты мог?! Еще одна открытая Америка. - Да, милая, да... - шепчу и уже не могу остановиться. - Дададада... Я - извращенец, мне мало просто трахать твоего Пэна. Мне нужно... Что же мне нужно? Динь молчит, но на её личике, прекрасном, как драгоценная камея, нет ни ужаса, ни отвращения. Она просто очень печальна - даже съёжилась и потускнела... или мне это только кажется? - Не умирай только, Динь, - я пытаюсь неуклюже пошутить, - А то ведь вокруг на несколько миль - ни одного ребёнка, и некому будет спасти тебя. А я... даже если я попытаюсь захлопать в ладоши, у меня всё равно не получится - крюк плохо подходит для бурных аплодисментов. Кто сказал, что язык фей мелодичен и похож на звон золотых колокольчиков? То, что я слышу сейчас, больше всего напоминает громыхание помойного ведра. - Не сердись, Динь. Я не хотел тебя обидеть. Потери, потери... одной больше, одной меньше. Мне не должно быть больно. Тогда что так нестерпимо печет в груди и подступает к горлу? - Динь, не улетай, прошу тебя! Поздно. Крошечная рассерженная молния прочертила небо - словно падающая звезда наоборот. И пропала. Доволен, Крюк? Я не доволен. Я счастлив. И малодушно надеюсь, что мне не придется мучиться слишком долго - правда, я очень хотел бы увидеть еще один рассвет. И еще, и еще... Чтобы каждый раз вспоминать утренние часы, когда...
Первыми в памяти всплывают звуки. Старый корабль скрипит, как будто вот-вот разойдётся по швам. Подвывает ветер. Тикают древние золочёные часы. Но я слышу только дыхание - невесомое, радужными пузырями срывающееся с приоткрытых губ. Потом оно учащается, пузыри лопаются со всхлипом, а потом Пэн ахает - и я перестаю слышать совсем, оглушенный стуком собственного сердца.
Рукав сюртука мокрый насквозь - странно, когда это я успел закрыть лицо? В голове мутится, свежий утренний бриз не попадает в легкие - клокочет в горле бесполезным комком. - Гляди-ка, Динь! Нет, этого не может быть. Пэна тут нет, очнись, Крюк! это всего лишь морок, галлюцинация. - Питер?.. Морок не отзывается. Стоит на тонкой перекладине, балансируя на одной ноге - так, будто законов физики для него не существует. - Гляди-ка, Динь, - повторяет он насмешливо, обращаясь в пустоту, - Кажется, эта треска откусила больше, чем может проглотить. Спрыгивает, подходит ближе, склоняется надо мной - странно... когда это я успел сползти и рассесться прямо на голых досках? Смотрит с любопытством - на какой-то миг мне даже кажется, что он меня не узнаёт. До тех пор, пока я не замечаю, как лихорадочно блестят его глаза - а взгляд невыносимо, не по-детски тяжёл. Он не умеет подолгу притворяться, мой Питер. - Ненавижу. Что я могу сказать на это? - Зачем ты вернулся? Тебя позвала Динь? Я её не вижу, зато слышу всё, что она думает обо мне и моих предках до седьмого колена. Питер морщится. Бедняжка Динь... Любовь толкает нас на самые невероятные подвиги, не так ли? И на самые невероятные преступления. Пэн неосознанно прикасается к тонкой запекшейся полоске поперек шеи, водит по ней пальцами. - Зачем ты сделал это, Крюк? - спрашивает отстранённо, и глаза его вновь изумленно округляются - как тогда. Тогда-тогда-тогда... Что же случилось тогда? Ах да... очень просто: я вдруг понял, что люблю. Как это произошло? когда? Почему я не заметил, как перешёл черту? Мне просто стало страшно - внутренности будто скрутило узлом; хотелось вырвать, выблевать это ужасное, чужеродное чувство, угнездившееся в груди. Как паразит... Любить оказалось так страшно... и так больно. - Так страшно... Я вздрогнул, услышав тихий голос, эхом повторивший мои мысли. Пэн стоял, привалившись к перегородке, как будто у него вдруг ослабели колени. - И так больно. Тебе ведь тоже было больно, верно, Джеймс?
Мы оба не сразу поняли, откуда взялась эта дивная, неземная музыка - странная и потусторонняя, как будто зазвенели золотые колокольчики. Это смеялась Динь - ей давно не было ни больно, ни страшно. Она смеялась, глядя на нас, неразумных, боящихся и несовершенных в любви, а когда на ее глазах появлялись слезинки, в мелодию вплеталась новая нота - чистое, глубокое звучание хрусталя.
4. Как это нелепо - воскресный завтрак на троих... Яичница с беконом и черный кофе в щербленой чашке. Горячий шоколад и булочка с кремом. Хрустальная вазочка с чем-то непонятным, похожим на текучее, тягучее сияние с ароматом цветков наперстянки. Старый корабль раскачивается на волнах, дождь стучит, змейками вьется по стеклу. Нелепо. Но ничуть не более нелепо, чем компания, которая собирается за старым обеденным столом красного дерева. - Доброе утро, - говорю я, не оборачиваясь на скрип тяжелой двери. - Доброе утро, - его голос, утренний и чуть хрипловатый со сна, напоминает о ночи, и, конечно же, мне снова не хочется, чтобы наступал день. Хочется схватить его подмышку и уволочь обратно в спальню. Я уже жалею о том, что вообще выбрался из постели спозаранку - тихо, чтобы не разбудить. Жалею, что у меня не поднялась рука прервать его безмятежный сон - хотя бы невинным поцелуем. Да-да, невинным... скажем, в голое плечо, с которого сползла рубашка. Или в затылок - у него светлые волосы, выгоревшие под солнцем почти до пшеничного цвета. Или в загорелую мальчишечью шею... С трудом перевожу дыхание, а ложечка, которой я, как заведенный, мешаю черный кофе без сахара, звякает, потому что у меня дрожат пальцы. Динь смеется - она видит меня насквозь. Ей нравится, что я без ума от ее Питера, нравится, верно, Динь? - Что смешного? - Питер торопится. Он любит такие дни - дождливые, пасмурные. В такую погоду, должно быть, приятно летать наперегонки с ветром, который швыряет в лицо соленые брызги - летать низко-низко, касаясь ладонями волн, похожих на выгнутые китовьи спины. Ответа он не ждет - пододвигает к себе чашку с шоколадом, впивается зубами в булочку. Я не смотрю, потому что не хочу видеть, как он будет слизывать с губ крем. Аккуратно, быстрым розовым языком - как кошка. Динь пальчиком ковыряет в своей вазочке, насмешливо поглядывая то на Питера, то на меня. А мне очень хочется спросить: зачем ты смотришь на меня, Динь? Я старый, я страшный, я увечный - неужели нет более приятного объекта для созерцания за завтраком? Но я молчу: мир между нами, даже непрочный, хрупкий до прозрачности, дорогого стоит. И сегодня мне не хочется ссориться, разбрасывать упреки и колкости - мне хочется отдыха и покоя. Наверное, ты просто стареешь, Джеймс Крюк... Зато Питеру не хочется покоя - он пританцовывает от нетерпения, он закусывает губу, он поднимается над полом, парит в тесной комнатушке, сам не замечая этого. - Динь, ты со мной? Он возбужден, мой Питер, полон предвкушения - ах, как мне жаль, что я не могу, не умею взлететь тоже, чтобы понять, что он чувствует. Чтобы побыть рядом хоть немного дольше... И конечно же, он не может не подразнить меня: на какой-то миг оказывается совсем близко, за спиной, прижимается, щекочет дыханием ухо: - Мы еще увидимся, Крюк. И, конечно же, я не выдерживаю и оборачиваюсь, отчаянным рывком выбрасываю вперед свое любимейшее оружие - железный крюк, заменяющий мне правую кисть. Зацепить, схватить, не дать уйти от меня снова... но всё бесполезно - разумеется, Питер успевает увернуться. И мы оба понимаем, что если бы он не успел, мы бы пожалели об этом - оба. И мы оба понимаем, что не станем говорить об этом - ни сейчас, ни потом. Все по-настоящему, все всерьез и в полную силу - иначе нельзя. Питер заливисто смеется, он пьян азартом игры. О да, для него тоже все по-настоящему, все всерьез и в полную силу - иначе нельзя. Когда Питер улетает, мне кажется, что я никогда не увижу его больше - мне так кажется каждый раз, когда он превращается в крошечную точку на горизонте и исчезает вовсе. Я могу часами стоять на палубе и смотреть вдаль, и сердце мое - словно маятник. Неподъемный камень на тонкой ниточке - вот-вот оборвется, и тогда я умру от тоски. Моей щеки касается что-то невыразимо нежное, похожее на утренний солнечный луч, пойманный в реторту ученым-кудесником и превращенный в сгусток ласкового тепла. Поцелуй феи - слыхали когда-нибудь о таком? Теплые губы на морщинистой небритой щеке. Теплые крошечные руки. Мне хочется кричать: зачем ты целуешь меня, Динь? Я старый, я страшный, я увечный - неужели ты не могла найти кого-нибудь более достойного? Но я молчу. Я учусь принимать бесценные подарки с благодарностью. - Скучали? Он обрушивается на нас внезапно. Мой Питер. Наш Питер. Обхватывает мокрыми холодными руками, отряхивается, как нахальный невоспитанный щенок. - Ты вернулся? Ты - уже вернулся? Еще один бесценный подарок - я не понимаю, чем заслужил это счастье. Питер смеется, позволяет подхватить себя на руки и унести в каюту - в тепло, где я буду сдирать с него одежду, пропахшую одновременно морской водой и весенним ливнем: "скорее, скорее, простудится!" - "ах, да не зуди ты, Динь, я и так спешу, как могу!" Пускай никуда не денутся ни мой крюк, на котором доверчиво покоится его голова, ни застарелое желание схватить его, стиснуть так сильно, чтобы хрустнули кости - это желание коварно подкрадывается, стоит расслабиться и отпустить себя. Пускай мы будем нелепы - все трое. Старый пират, вечно юный Пэн и наша маленькая фея. Мы будем нелепы и нелепо счастливы, и старый корабль будет раскачиваться на волнах, а за толстыми стеклами будет шуметь дождь.
Юмор, G, ржачные разборки Венди и Крюка. Оч настрой подняло, да
- Выбор за тобой! - Капитан изящно поклонился. - За мной значит... - Венди хитро прищурилась. - Давай так, ты выберешь себе, а я себе. Согласен? - Да! Шпагу мне! - В глазах Крюка появилась кровожадность. - Ладно... Флинт, дорогой, принеси мне кувалду. - Девушка невинно улыбнулась. - Стой, так не честно! - Мужчина взвыл, глядя на то, как его пират вручает его сопернице огромный молоток. - Почему же? - Мисс Дарлинг вопросительно подняла брови. - Мне она нравится. - Зато мне нет! Меняй! - Не буду. - Я сказа... - Будешь ругаться, я петь начну. - Девушка наклонила голову, сквозь челку рассматривая противника. На самом деле она понятия не имела, что делать с этой огромной железякой, лежащей у ее ног, но признаваться в это было нельзя. - Не надо... - Крюк мрачно потер руки. - А может не будем драться? - Можно и не драться... А что ты предлагаешь? - Ди с интересом посмотрела на мужчину. - Ты девушка, тебя бить не хорошо... Может ты просто сдашься? - В голосе появилась надежда. - Нет уж! Это ты сдавайся! О, а я придумала. Скажи: "Я согласен", - В глазах Венди загорелся нехороший огонек, заставивший капитана нервно отшатнуться. - Нет! Так не... - Закончить фразу ему не дали. - Успокойся, это не касается того, о чем мы спорим. - Девушка вопросительно посмотрела на соперника. - Так ты согласен? - Да, - Крюк снял шляпу и приложил ее груди, будто подтверждая, что теперь точно не возьмет свои слова назад. - Все просто - мы прыгнем в воду и кто быстрей доплывет до берега, тот и выиграл. - Ди улыбнулся и направилась к краю палубы. - Уверена? - Капитан встал рядом с ней, быстро стягивая жакет и отстегивая кинжал. - Да. - Девушка невинно улыбнулась. - Итак, раз... Два... До трех она не успела досчитать, так как около киля послышалось тиканье, заставившее мужчину резко побледнеть и отпрыгнуть к каюте. - Нет! Давай что-нибудь другое! - Ты обещал! - Юная вымогательница повернулась к Крюку и скрестила руки на груди. - Ладно, я проиграл. - Отлично! Значит первым блюдом на дне Рождение будет суп с креведками. А на второе я приготовлю рыбный салат, па... - Я протестую! Я не люблю рыбный салат! - И что ты предлагаешь? - Девушка тяжело вздохнула. - Дуэль! - Мужчина вцепился в шпагу так, словно она была его последней ценностью в жизни. - Опять?! - Спорщики оглянулись на команду корабля, которая мечтала поскорей получить в свое полное пользование Капитана. - Выбор за тобой! - Крюк ухмыльнулся, а пираты, с тоской, подняли глаза к небу. А ведь на данный момент Венди выбрала всего три блюда из десяти...
Няяя, я нашла милый фик. Даже не слэш. А все равно приятно
Название: Осень в Неверландии Автор: Син ([email protected]) Фэндом: Питер Пэн Пейринг: Питер Пэн/Капитан Крюк Рейтинг: PG (G-?) Статус: закончен Дисклеймер: ничего не мое Саммари: Вэнди больше нет в Неверландии, она ушла, забрав с собой друзей Питера. Питер Пэн остался один, в Неверландии наступила осень и, казалось, ничего уже нельзя исправить... Но все-таки есть вечные ценности и вечные чувства читать дальше
Эпиграф "... Давай убьем Питера, - и мы оба станем свободными..." (из разговора Капитана Крюка и феи Динь)
С деревьев опадали листья. Сначала они желтели, потом стылый ветер срывал их с веток, и они падали на землю, покрывая ее мокрым холодным ковром. Небо Неверландии застилали тучи. Динь зябко куталась в кленовый лист, но он тоже был мокрым и холодным и совсем не согревал. Динь всхлипнула и смахнула с лица ледяные брызги от упавшей неподалеку капли начинающегося дождя. Такая капля запросто могла сбить маленькую фею, намочить тонкие крылышки и увлечь вниз, в липкую жижу из гниющих листьев. Такое уже случалось. Динь очень боялась летать, но сейчас ей просто пришлось улететь подальше от всех. Ей ужасно надоело, что все феи только и делали, что шептались о Поцелуе. Как будто других тем больше не было. Впрочем, феи действительно не знали, чем им заняться, ведь постоянно льющий дождь мешал им танцевать и петь песни распускающимся цветам, а больше ничего феи делать не умели. Тем более, что и цветы больше не цвели. Такое случилось в Неверландии впервые. Раньше все было просто и понятно – было постоянное лето, иногда, конечно, наступала зима, и тогда все феи, сложив крылышки, мигом засыпали , зная, что Питер улетел ненадолго и скоро вернется, и тогда льды растают, и от снега не останется и следа. Сейчас все было по-другому, не было ни льдов, ни цветов, только ветер и дождь, и им оставалось лишь прятаться среди деревьев, зябнуть и рассказывать друг другу истории о том, почему в Неверландию пришла Осень. Динь лучше всех знала причины, но никому не говорила. Она вообще ни с кем не разговаривала. Динь стала раздражительной в последнее время, может, оттого, что постоянно мерзла, а, может, оттого, что Питер с ней почти не разговаривал, он стал совсем другим. Динь еще раз всхлипнула и, аккуратно придерживаясь ладошками за выступы коры, чтобы не упасть, склонилась над светящимся отверстием. Мягкий свет, видный, только если подойти совсем близко, лился из просторного зала, спрятанного под корнями огромного дерева. На полу, неподалеку от пустующего кресла, застеленного шкурой настоящего льва, лежал светловолосый мальчик. Мальчик, сосредоточенно нахмурившись и шевеля губами, старательно водил пальцем по странице. Книга была большая, с картинками, а страница была последняя. Мальчик дочитал последнюю строчку и, недоуменно наморщив лоб, произнес: - Ты знаешь, Динь, а ведь она совсем не была пираткой… Представляешь… Динь поняла, что прятаться бесполезно и полетела вниз, туда, где Питер Пэн разочарованно отбросил книжку со сказками Шарля Перро. - Оказывается, Золушка была посудомойкой и никогда не дралась на мечах! Она согласна закивала и энергично замахала ручкой, изображая битву на мечах. - Нет, Динь, у меня нет настроения. Немного подумав, маленькая фея, смешно надув щеки, изобразила воинственный танец. - Нет, и к индейцам я не хочу… Скучно… Динь на секунду призадумалась и вновь закрутилась в воздухе, скрестив ножки и помахивая ими у Питера перед глазами. - Нет, русалки тоже скучные. Я лучше почитаю. Фея испуганно ахнула. Питер поднял с пола еще одну книжку. - Как жалко, что я не учился в школе, мне было бы легче читать. Динь, отчаянно заверещав, попыталась вырвать книгу. - Что ты делаешь? Отстань! Питер слегка тряхнул книгу, но для маленькой феи и этого хватило, чтобы отлететь к дальней стене. От удара вокруг разлетелось облачко золотистой пыли. - Извини, я не хотел, - попытался извиниться Питер, - Динь, послушай, я… Но Динь его уже не слышала. Заливаясь слезами, она стремительно летела, не разбирая дороги. Вскоре ее огонек скрылся в ночи, и лишь слегка дымились прожженные листья. ***
В этот поздний вечер в индейском селении никто не спал. Индейские женщины тихо сидели в вигвамах, прижимая к себе серьезных детей. Все знали, что сейчас идет Большое Собрание. Все старейшины племени собрались у Большого Костра, чтобы решить, как уберечься от Большой опасности, грозившей всей Неверландии. Дожди не прекращались ни на минуту вот уж много лун подряд, деревья отсырели, и скоро не останется дров, чтобы готовить пищу. Дикие бизоны совсем исхудали и стали болеть оттого, что ели одну лишь сырую траву и не видели солнца. И бледнолицые мальчики больше не нарушали покой их селенья, - воинам не от чего было охранять племя, отчего они впадали в тоску, и нескончаемый дождь смывал боевую раскраску с их расстроенных лиц. Уныние воцарилось в племени отважных индейцев, когда в их селение прилетела фея из маленького легкомысленного народца, живущего в цветах. Маленькая фея искала совета у мудрых вождей гордого племени. - Большой Вождь говорить… - Вождь племени обвел взглядом притихших серьезных индейцев и заплаканную Динь. – Большая Беда пришла. Все согласна закивали. - Вождь знать причина… Отважный воин Летающий Орел, но стрела в сердце его… Динь ахнула и изобразила, что нужно вытащить стрелу. Вождь степенно кивнул. - Змея проникла в душу… Воин не хочет жить… Воин умрет… Мы умрем… Неверландия умрет. Все индейцы в ужасе охнули. Динь отчаянно жестикулировала, а Вождь переводил по-своему. - Русалки неинтересны, потерян вкус битвы… Мальчик становится мужем, но душа его опустела, а сердце покрылось пеплом отчаяния. Нужно спасти Отважного Воина. Нужно зажечь факел его души! Динь всплеснула руками: «Как?!» - Искать… То, что он еще помнит, то, что всегда его горячило… Что волнует сердце воина и заставляет кровь кипеть в жилах. Динь согласно кивнула, показывая, что все поняла. - Любовь к Женщине Великая Сила, но Ненависть к Врагу – сильнее… - произнес Великий Вождь вслед улетающей в сторону Моря фее. ***
В камине капитанской каюты жарко пылал огонь. В дверь деликатно постучали, просунулась голова, огляделась, и лишь потом протиснулся весь Мистер Смит, торопливо захлопывая за собой дверь, отрезая шум дождя. В каюте снова стало тихо, лишь потрескивали поленья. - Какая жуткая погода, мой Капитан, - пожаловался Смит, видя, что Капитан Крюк уже не спит. – Какая жуткая… Давно я вам говорил, Капитан, давайте снимемся с якоря, да махнем в открытое море, пограбим, порежем глотки… - Зачем ты меня разбудил, Смит? – хрипло спросил Капитан Крюк, потянувшись к стоявшей на столе бутылке. Но рома в ней не оказалось, и Крюк раздраженно откинул ее. - Так ведь не емши вы, мой Капитан, да и спали долго, - сообразительный Смит, поставив на стол тускло светившийся фонарь, начал счищать сургуч с горлышка новой бутылки. - Мне снился сон, Смит, - Капитан задумчиво потер помятую со сна щеку. – Мне снился сон, и там я не был пиратам и не резал глотки, там я был… Там я был влюблен… Ты представляешь, Смит! Это был глупый сон! - Вот и славно, Капитан, что глупый! Только оно ничего глупого, конечно нет, но вот и славно… - Что вы там бормочите, мистер Смит! Что тут славного?! Сидим как сельди в бочки, посреди дождя! Курса не видно, ракушки покрыли борта, а мои люди пьяны как черти в выходной день в аду! Что славного?! – раздраженно прорычал Капитан, выхватывая у того бутылку и пытая сделать глоток. - А то и славненько, что вы проснулись, Капитан, - Смит ловко выхватил из рук Капитана бутылку и стал проворно расставлять на столе пузатые хрустальные бокалы и серебряные тарелки, – вот и славненько, потому что гости к нам, пока один, точнее, одна, а потом, может, и не один… - Что ты несешь, старая образина?! – рассвирепел Крюк. - Вы не пугайтесь, мисс Динь, - загадочно произнес Мистер Смит, подвигая принесенный фонарь поближе к краю стола. – Не впервой к нам в гости уже… Из приоткрывшейся дверцы фонаря робко вышла маленькая фея, и, вытирая ладошкой испачканное сажей лицо, приветственно прозвенела. - Вот, значит, по поводу Питера Пэна к вам, Капитан, очень они просились…- объяснил Смит, пальцем аккуратно подталкивая фею к Капитану. ***
- Сердце разбито? – заинтересованно повторил Капитан Крюк, выслушав сбивчивое объяснение феи. Он закурил сигару. - Ах, моя дорогая, что может знать мальчишка о разбитом сердце. Он ведь даже не представляет, где оно находится. Он не знает, что такое боль, и как ярость разрывает грудь из-за измены… Динь зазвенела и, закатив глазки, схватилась за сердце. - Знает? – Крюк поднял бровь. – Значит, теперь он понимает… Что ж, это становится интереснее. Динь с надеждой посмотрела на Капитана. - Ну и что же предлагает наша маленькая подружка? Спасти его? – Крюк усмехнулся и выпустил дым прямо в сторону Динь. – А зачем? - Зачем тебе это? – продолжал он спрашивать кашляющую Динь. – Что за забота? Он же предал тебя! Он предал всех нас ради этой девчонки. Он же думает только о ней! Фея, прекратив кашлять, снова начала всхлипывать. - Ну не плачьте, моя дорогая, что нам за дело до него? – Крюк подал ей огромный носовой платок с вензелем. Динь шумно высморкалась и вновь убедительно зазвенела. - Умирает… - задумчиво протянул Капитан, расхаживая по каюте. Динь сидела на столе и периодически разражалась рыданиями. – Мистер Смит, вы слышали, Питер Пэн умирает из-за разбитого сердца! Кто бы мог подумать! - И то правда, Капитан, кто бы мог! – подтвердил Смит, наливая в поставленный Капитаном на стол бокал золотистый ром, - кто бы мог подумать, что у него есть сердце! Динь, проявив неожиданную силу, возмущенно хлестнула его платком. - Прошу пардону у мисс Динь, но разве он подумал о ваших чувствах и о чувствах нашего дорогого Капитана, притащив сюда эту Вэнди и заставив так страдать… - Смит, глупая ты мокрица, заткнись, пока я не приказал повесить тебя на рее! – прорычал Капитан Крюк. - И, правда, Капитан, - Смит, нисколько не испугавшись угрозы, налил капельку рома в наперсток и протянул фее, - о чем это я! Разве может для нас что-то значить то, что Питер всех бросил ради этой девчонки и думает только о ней. Какая ерунда, право слово… - Смииииииит!!! - Молчу-молчу, мой Капитан. Да только, мисс Динь, зря вы это затеяли, нам оно неинтересно, наше дело – кровавые схватки, грабеж, океаны. Мы ведь пираты, мисс Динь, и не должны тут сидеть и ждать, пока наш корабль совсем зарастет водорослями, и все только потому, что мальчишке взбрело в голову влюбиться. - Мистер Смит, если вы не заткнетесь, я запихну эту бутылку вам в глотку! - Крюк заскрежетал зубами. - Вот и правильно, мой Капитан, вот и правильно – заткните глупого Смита, потому что Смит думает – это не дело, сидеть тут и страдать из-за Питера! Лучше убейте Смита, если вам, мой Капитан, от этого полегчает. Только не полегчает оно, пока мальчишка нас мучает. - А ведь старый дурак в чем-то прав… Мы никогда не будем счастливы, пока ОН жив. Динь испуганно вытаращилась на Капитана Крюка, обеими ручками судорожно сжимая наперсток. - Ты помнишь, Динь… - Капитан задумчиво сделал большой глоток рома и надолго замолчал, ощущая, как жар от обжигающего напитка разливается по телу, даруя обманчивое минутное тепло. - Ты помнишь, как они кружились в лунном свете, и как звезды отражались в их глазах, а мы сидели, как зрители в партере, боясь дышать, и обреченные лишь молча аплодировать, когда за ними закроется занавес… Динь вздохнула и сделала аккуратный глоточек из наперстка. - Как он был прекрасен, когда умел летать… И я подумал тогда, что никогда не стану свободным, пока не убью его… Смит незаметно плеснул еще одну порцию рома в стакан начинавшего заметно хмелеть Капитана. - Ты помнишь, я сказал тебе это, Динь… Фея кивнула. - Но никогда, слышишь, никогда я не представлял, что Питер умрет сам, и отчего?! От разбитого сердца! – Крюк неожиданно стукнул кулаком по столу так, что Динь, сидевшая на подсвечнике, пролила на себя часть рома. – Я представлял, как режу его глотку, и его теплая кровь стекает по моим рукам, согревая мне сердце. Смит подлил рома ужасающейся Динь и для восстановления душевного равновесия изрядно хлебнул сам. А Капитан, увлекшись, продолжал. - В своих мечтах я сжимал его горло, чувствуя, как бьется жилка на его шее, как хрипло его дыхание, так близко… как горячо его тело в моих руках… - Кхе… - Смит тактично кашлянул. Крюк вздрогнул, с трудом выныривая из захвативших его грез. - Но никогда, вы слышите, никогда не представлял я, что он потухнет вот так, как отсыревший фитиль, как увядший цветок. Динь окончательно разревелась. Ей вторил пьяненький мистер Смит, уже не стеснявшийся прихлебывать из бутылки. - И к тому же… К тому же мне чертовски надоела эта сырость! – Капитан Крюк залпом выпил оставшийся ром и треснул бокал об пол. – Подайте мне пистолеты, мистер Смит! И мою шляпу! И не забудьте парадный набор крюков. Он подмигнул опешившей Динь. - Мы ожидаем гостя. ***
Тигровая Лилия не умела летать, но зато умела бесшумно передвигаться в лесной гуще так, что ни одна веточка не хрустнет под ее мокасинами. Бледнолицые мальчики всегда ходили по лесу как стадо маленьких носорогов, и она часто смеялась над ними и пускала в них стрелы, а они даже не догадывались, где она прячется. Вот и сейчас она тихо подкралась к огромному мертвому дереву, царящему на поляне, скользнула среди вывороченных раскинутых на земле корней и стала ощупывать одинаковые с виду сучки, во все стороны торчащие из дерева как иголки у колючего ежа. Белка, сидевшая на верхней ветке, хотела кинуть в нее орехом, но потом передумала – то ли испугалась воинственной раскраски, покрывавшей лицо девочки, то ли пожалела ценный и вкусный орех. Послышался треск, и белка, испуганно застрекотав, рванулась прочь, унося свою добычу, а Тигровая Лилия, угадавшая нужный сучок, уже летела вниз, между корней. Кричать дочери вождя было стыдно, поэтому, когда она упала на земляной пол, вид у нее был, конечно, потрясенный, но достойный. Девочка еще никогда не была в жилище бледнолицых мальчиков, и теперь оно ей очень понравилось: на стенах горели факелы, отбрасывая теплые тени; а по полу были разбросаны камушки причудливой формы, золотые монеты из древних пиратских кладов, перья попугаев, острые стрелы и еще много очень красивых вещей. Тигровая Лилия неслышно подкралась к спящему на полу среди книжек мальчику, села рядом, скрестив ноги, и стала терпеливо ждать, пока он проснется. Ей всегда нравилось смотреть на него, гораздо больше, чем на индейских мальчиков. Наконец, Питер зашевелился. Тигровая Лилия с интересом наклонила голову и заглянула ему в глаза. Отец, Великий Вождь, давно научил ее читать по звездам. Тигровая Лилия очень любила их разглядывать. Звезды, конечно, были у всех, только не каждый об этом догадывался. В глазах Питера они тоже сонно мерцали. Тигровая Лилия не сразу решила, на кого они похожи. Одна из них напоминало лисенка, другая - ленивого медвежонка, а двое маленьких енотов были очень беспокойными и постоянно менялись звездочками. А иногда все разом вдруг начинали напоминать непослушных мальчишек. В самой глубине Тигровая Лилия разглядела еще одну, очень далекую, и решила, что она путеводная. Она бы обязательно дала ей название, но Питер сморгнул, и звезд не стало. - Хау! – важно поприветствовала его Тигровая Лилия. – Великий Вождь прислал. - Хау! – серьезно ответил Питер. - Большая Беда пришла в лес, - сообщила дочь Вождя. – Вождь зовет бледнолицых мальчиков на совет. Питер нахмурился и отвел глаза. - Передай Великому Вождю, что бледнолицые мальчики не придут. Бледнолицые мальчики стали совсем взрослые, они ходят в школу. - В школу? – ужасно удивилась она. - У них теперь есть настоящая мама, она рассказывает им сказки, - грустно сказал он. - Будем охотиться вдвоем? – предложила Тигровая Лилия. Питер покачал головой. - Они вернутся, - пообещала девочка. - Нет… - Они вернутся! – утвердительно кивнула она. - Я не хочу, чтобы они возвращались, они предатели! – воинственно сказал Питер Пэн. - Они вернутся – повторила девочка, - и мы снимем с них скальпы! Она перехватила свой томагавк и изобразила боевой танец. - Смерть предателям и изменникам! – воодушевился Питер. - Сжарим их на костре! – кружась и притопывая, поддержала его Тигровая Лилия. Она воткнула Питеру в взлохмаченные волосы поднятое с пола перо, схватила за руку и повлекла за собой. - Отдадим Крокодилу! – Питер, развеселившись, скакал за Тигровой Лилией в индейском танце. - Вспорем им животы! – Тигровая Лилия страшно округлила глаза. - Выпотрошим им кишки! – Питер грозно зарычал. Они воинственно прыгали по пещере. - А потом? – грозно спросила она. - А потом… - Питер хитро прищурился, - потом мы выгоним их на улицу, пусть спят на дожде, как дикие собаки динго. - А потом будем охотиться! - Будем охотиться! – прокричал в ответ Питер, взлетая к потолку и увлекая за собой Тигровую Лилию. – Охотиться-а-а-а-а!!! Не удержавшись, они рухнули вниз. Они кубарем прокатались по полу, хохоча во все горло, пока не упали. Питер смеялся, а Тигровая Лилия, уткнувшись носом ему в волосы, старалась отдышаться. Их глаза встретились, и Питер слегка покраснел. Девочка затаила дыхание, прикрыла глаза длинными ресницами, делая вид, что ничего не замечает, и украдкой покосилась на его губы. Внезапно она нахмурилась и отпрянула. Поднимая с пола томагавк, она серьезно сказала, подражая голосом Великому Вождю: - Большая Беда пришла. Нужно охотиться. Она стала карабкаться по корням к выходу, но напоследок оглянулась и сказала ничего не понимающему Питеру: - Он захватил ее. Крюк. - Кого? – запоздало прокричал ей вслед Питер, - Кого – ее? Динь, да? Тигровая Лилия быстро удалялась от Мертвого Дерева. Она не плакала. Великий Вождь всегда учил ее, что только бледнолицые мальчики лезут в самую высокую гору, а индейцы знают, что на каждого охотника есть своя добыча, и не всегда нужно идти с одним томагавком на большую росомаху. Тигровая Лилия понимала, что каждому – свое, и поэтому, когда увидела, ЧТО таится в левом уголке губ Питера, сразу ушла. Она знала, что этот Поцелуй предназначен не ей.
***
В камине все так же уютно потрескивали дрова, огонь бросал блики на развешенное по стенам старинное оружие, золотил эфесы шпаг и зажигал драгоценные всполохи на рукоятях. Морские карты на столе шумли как волны незнакомых морей, когда, Динь, пролетая, касалась их ножкой. Капитан Крюк перебирал клавиши рояля, и маленькая фея уже совсем освоилась и, осмелев, летала по каюте, осматриваясь, когда дверь отворилась и в каюту вошел Питер Пэн. Он был насквозь мокрый, с волос на лицо стекала вода. Вокруг грязных ног Питера сразу образовалась лужа. - Вот, мой капитан, гости, буянили они, распугали команду, отказались сдавать оружие… - глаза вошедшего следом Мистера Смита хитро поблескивали. Капитан Крюк лениво поднялся. - Добро пожаловать, мой юный друг, весьма польщен встречей. Чем обязан? – спрятавшаяся в фонарь Динь поцокала языком, глядя на это чрезмерное удивление. - Что это значит, Крюк? Сейчас же отпусти Динь! – Питер хмуро смотрел из-под падающей на глаза мокрой челки. - Ах, как это невежливо, Питер! Я думал, ты все-таки, останешься на ужин, и мы сможем поговорить как старые добрые друзья. - Что ты болтаешь, Крюк? Я пришел не ужинать с тобой, а освободить Динь. Нам с тобой не о чем разговаривать! - Вот видишь, - развел руками Крюк, - ты сам не оставил мне выбора, как только пригласить тебя сюда таким… своеобразным способом. Ведь нам действительно стоит поговорить, Питер. А мисс Динь никто не держит, не правда ли, мисс Динь? Она свободна как птица! Динь возмущенно звякнула, вылетая из фонаря. - Ах, да! Что значат птицы рядом с нашей очаровательной феей. Мисс Динь лишь любезно помогла мне пригласить тебя. Питер почти без удивления посмотрел на покрасневшую Динь. - Предательница! Я никогда тебя не прощу! – бросил он. Фея всхлипнула. - А может, через две недели, Питер? – быстро спросил Капитан. - Я сказал – никогда! – хмуро отрезал Питер. - Смотрите, моя дорогая, - обратился Капитан к разрыдавшейся фее, - таков он, этот жестокий взрослый мир, здесь умеют не прощать никогда и уходить навсегда. И уж коли наш юный друг научился этому, не проще ли отпустить его? Отпустить навсегда? - Что ты городишь, Крюк? - А разве ты не хочешь увидеть Вэнди, Питер? - вкрадчиво спросил Крюк, заглядывая в лицо мальчику. - Странно, я думал, что ты уже давно должен был сделать это. - Я пытался, - нехотя признался Питер. – Я не смог найти дорогу. - Ай-ай – с притворным сочувствием покачал головой Крюк. - Ай-ай, я совсем забыл, эти тучи! Они совсем сбивают с пути и не дают летать? Мне ведь не показалось, и ты пришел пешком лишь потому, что в дождь так трудно взлететь? Капитан выразительно взглянул на ноги Питера. Они были покрыты комьями грязи и налипшими мокрыми листьями. - Какое тебе дело, Крюк? – ощетинился мальчик. - А может, мне стало жаль тебя? В глазах Питера на мгновение вспыхнул злой огонек, но сразу погас. - Да, жаль, - настойчиво повторил Крюк, - ведь мы же не чужие, Питер. Да, не спорю, когда-то у нас были некоторые, хм.. разногласия… Мистер Смит приглушенно хрюкнул, Крюк послал в его сторону яростный взгляд и снова продолжил для Питера. - Но все осталось в прошлом, не так ли? Потерявшиеся мальчики улетели и, как выражаются наши краснокожие друзья, ты зарыл томагавк в землю, не так ли? - Мне это неинтересно, - неохотно проговорил Питер. - Да-да, - подхватил Капитан, - наслышан, наслышан, русалки скучают без увлекательных историй, совсем замерзли, бедняжки, стали злые как пираньи. Веришь ли, пришел их утешить, так чуть не утопили! И наши бравые друзья больше не жгут костров войны, а жаль, принцесса Тигровая Лилия чудо как хороша, когда исполняет боевой танец. Питер равнодушно смотрел перед собой, никак не реагируя на его слова Крюка. - Если ты идешь со мной, Динь, то пошли, нам нечего здесь делать. - Какие взрослые слова! – восхитился Крюк. – Но ты ведь даже не узнал, зачем я хотел поговорить с тобой. Садись же, не стой! Мальчик, немного подумав, сел на предложенный стул. - Что вы там заснули, мистер Смит! Предложите гостю выпить! – рявкнул пират на задумавшегося о чем-то мистера Смита. Тот, вздрогнув, оторвал взгляд от лица Питера и, засуетившись, поспешил плеснуть в бокал добрую порцию рома. - Пожалуйте, мистер Питер, только вы уж не захмелейте, молоды уж очень, ну совсем мальчишка… Питер зло взглянул на Смита и, вырвав бокал, сделал большой глоток. - Вот-вот, я о том и говорю, - приговаривал мистер Смит, хлопая по спине закашлявшегося Питера, - а то все вы взрослые, все туда же – влюбляться, встречаться, жениться, а сами даже пить-то не умеете. Вот наш Капитан – он хорош. И пьет, так морской черт ему не брат, и всем удал и собой недурен, вы бы поучились, присмотрелись, что ли, а то сразу влюблятья-жениться, не подумавши… - МИСТЕР СМИТ!!!!!!! – взревел Крюк, и Смит отскочил от Питера, прекратив бить того по спине. Крюк, убедившись, что Смит отошел подальше от Питера, продолжил. - Так вот, мой юный друг, мне больно смотреть, как ты страдаешь. – Крюк тяжело вздохнул и смахнул несуществующую слезу. – Да, больно! Тебе плохо здесь, тебе больше не нужна Неверландия, тебе нужна только Вэнди! Питер дернулся, но Крюк сделал вид, что не заметил. - Да, тебе же теперь все это неинтересно, ты даже начал читать книжки! Зачем же мучиться, если ты можешь найти свою Вэнди и жить с ней долго и счастливо. А я помогу тебе. Видишь ли, мой корабль может проплыть сквозь тучи и найти дорогу к Вэнди. Так что, если ты не против, завтра на рассвете мы отправляемся. А пока – располагайся, мой юный друг, корабль в полном твоем распоряжении. - Я согласен, - подумав, проговорил Питер. - Но только потом мы вернемся, мы заберем Вэнди и вернемся. - Как хочешь, - пожал плечами Крюк и снова сел за рояль. - Зачем тебе это, Крюк? – недоверчиво спросил Питер. Капитан картинно пробежал пальцами одной руки по клавишам и, вздохнув, возвел глаза к потолку. - Я же сказал – мне жаль тебя, мой юный друг. К тому же я ненавижу слякоть!
***
Питер Пэн прохаживался по палубе корабля, стараясь разглядеть берег, но мелкий противный моросящий дождь мешал этому. На его плече, зябко ежась, сидела маленькая фея. - Иди спать, Динь, я скоро, еще немного подышу тут. Динь отрицательно качнула головой и крепче обхватила себя замерзшими ручками. Питер вздохнул. - Иди, а завтра мы заберем Вэнди, и, может, станет лучше, – неуверенно пообещал он. - Тебе холодно, Питер? - спросил неслышно подошедший Крюк. Динь вздрогнула от неожиданности и чуть не упала с плеча мальчика. - Нет, просто… - Просто - что? Признайся, тебе холодно. А знаешь почему? Потому что ты умираешь. - Что? – Питер удивленно уставился на Капитана, и даже Динь забыла стучать зубками от холода. - Твоих губ все же коснулся яд… - Нет, яд выпила Динь! - Лишь малую порцию, мой друг! – возразил Капитан. - Остальное досталось тебе. - Я не пил… - А кто говорит, что ты пил? – удивился Крюк. – Есть много путей, которыми яд попадает в наше сердце. Но чаще всего он попадает так. Питер ощутил прикосновение холодного металла к своим губам и, вздрогнув, отпрянул. Крюк опустил руку. - Да… - протянул он, - ты уже чувствуешь его действие… он разливается по твоим жилам, отравляет мозг, делает мысли злыми, а желанья темными… - Нет, - воскликнул Питер, - это был всего лишь… - Поцелуй? – Крюк внезапно подскочил совсем близко, и Питер как завороженный уставился в эти холодные глаза. – Да, я видел… - Нет, - смутился Питер, - просто… - Просто поцелуй… - задумчиво проговорил Крюк. - Всего лишь поцелуй… Подумай, Питер, она подарила тебе всего лишь поцелуй, а взамен отняла все. - Нет! - Да! Она забрала твоих друзей и убила их! – наступал Крюк. - Они живы, они просто улетели! – в голосе Питера сквозило отчаяние. - Она сделала их взрослыми, и они больше не умеют летать, так разве они живы? Видя, что Питер молчит, Крюк продолжал: - Она заставила твоих друзей предать тебя и предала тебя сама. - Нет, Вэнди не предательница! Она не пошла в твою команду! Она бы предпочла умереть! - Но она заставила тебя сомневаться… в ней самой, в твоих друзьях - во всех этих мальчиках, выпавших из колыбели. Тебя грызет червь сомнения, ты больше не веришь… Ты отравлен, Питер, отравлен!!! Ты тоже скоро умрешь! - Я никогда не умру! – подбоченился Питер и в его глазах на мгновение вспыхнули знакомые огоньки, но также быстро угасли. – Это ты умрешь! Я скормлю тебя Крокодилу! - Ха! Ты хочешь напугать меня каким-то крокодилом! Ты, который уже сам медленно умирает и смертью много страшней, чем в пасти чудовища! - Я – умираю? – искренне удивился Питер. - Конечно! Ты чувствуешь, как холодеют и тяжелеют твои мысли – ты начинаешь все продумывать на несколько шагов вперед, тебе теперь трудно летать, не зная заранее, куда ведет твой путь, скоро ты совсем перестанешь это делать и будешь ходить, нащупывая ногами почву. Ты злишься, Питер, ты не можешь забыть свои обиды, и они тянут тебя вниз, не дают летать высоко, и скоро совсем утянут на самое дно. Ты постоянно чувствуешь боль… вот здесь… Крюк указал на грудь Питера. - Это пройдет! - Это не пройдет, Питер, никогда, потому что ты умираешь… - Я жив! - Пока… Но ты взрослеешь… Ты взрослеешь, признай это, Питер, почему ты боишься прямо признаться. Здесь нет никого, кроме нас, так почему ты боишься сказать это вслух? Мальчик огляделся вокруг, - на палубе, кроме них, никого не было. - Я не взрослею, - неуверенно возразил он. – Я просто заберу Вэнди сюда, и все будет по-прежнему. - Ты заберешь Вэнди сюда? Ты думаешь, она захочет? - Да, захочет! – воскликнул Питер, но в голосе его скользнула еще большая неуверенность. - Возможно… Да, это вполне возможно… - Капитан Крюк сделал вид, что глубоко задумался и стал прохаживаться по палубе. Питер настороженно следил за ним глазами. Из-за бочонка с грогом за ними наблюдал мистер Смит, который иногда оборачивался, прикладывал палец к губам и грозно показывал кулак спрятавшейся команде. - Возможно, ты прав, и она захочет вернуться к тебе. Вы будете жить здесь. Вы построите дом. Да, дом! - Дом? – удивленно переспросил Питер. – Зачем? У нас уже есть дом! - Уж не думаешь ли ты, что такая девушка, как Вэнди, будет жить в этом, с позволения сказать, «доме»? – Крюк насмешливо хохотнул. – Уж прости меня, Питер, но твой дом никак не подходит для приема гостей. - Гостей? – Питер растерянно хлопал глазами. - Да, гостей. На воскресный чай они будут прибывать, проехавшись э… спиной между корнями деревьев? Или престарелая двоюродная тетушка, а у Вэнди должна быть двоюродная тетушка, ведь она порядочная девушка… Так вот, неужели старой леди придется каждый раз вылезать в дупло, когда она захочет прогулять свою болонку. Мистер Смит неслышно захихикал. К тому времени он уже проковырял дырку в боку бочонка и сейчас с удовлетворением наблюдал, как наполняется грогом подставленная кружка. - Болонку? – глаза Питера в ужасе расширились. - Да, Питер, вам придется завести новый дом, - кивнул в ответ на собственный слова Крюк, - возможно, даже с лестницей, ведь на втором этаже будут детские спальни. - Нет, - возразил Питер. - Потерявшимся мальчикам не нужны спальни, они спят на полу или в лесу среди листьев, если нет дождя. - Кто говорит о Потерявшихся мальчиках? – возмутился Крюк. – Забудь о них, Питер, у тебя будут собственные дети. И ты не вспомнишь о Потерявшихся мальчиках, ведь тебе бу ... Спасибо: 0
Син частый гость
Зарегистрирован: 31.05.05 Отправлено: 05.08.08 18:21. Заголовок: ОСЕНЬ В НЕВЕРЛАНДИИ ..
... дет некогда с ними встречаться, ты будешь работать. - Работать?! - Ну, конечно! А как ты думаешь прокормить семью? Орехами, которые растут в вашем лесу? - Я могу охотиться… - Ах, оставь это, Питер. Вэнди не захочет, чтобы ты охотился, ведь это опасно, а она будет беспокоиться о тебе и каждый день ждать тебя вечером дома. Да, кстати, она запретит тебе ходить к русалкам, сам понимаешь. - Я буду ходить к индейцам! – запальчиво возразил Питер. - Не думаю, что Вэнди понравится эта идея. Индейцы – неподходящая компания. Да и Тигровая Лилия… В общем. Питер, ты вряд ли сможешь дружить с индейцами. – С притворным сочувствием заключил Крюк. - А Потерявшиеся мальчики… - Ах, да, Потерявшиеся мальчики… Прости, Питер, я совсем забыл тебе сказать. Они не смогут вернуться сюда, я не настолько добр, чтобы тащить сюда ватагу никому не нужных мальчишек. А сами они вряд ли найдут дорогу, видишь ли, все эти тучи… Да и зачем они тебе, у тебя же будет Вэнди! Когда она будет здесь, ты забудешь их, а они забудут тебя, ведь им больше никто не будет рассказывать про тебя сказки. Да и, честно говоря, поверь мне, Питер, сказки, которые рассказывает про тебя Вэнди… они в них уже почти не верят. Да и что толку, Питер, тебе и не захочется их вспоминать, у тебя будет своя взрослая жизнь, тебе будет некогда… Капитан Крюк насмешливо взглянул на растерявшегося мальчика. - Впрочем, о чем это я! – словно очнувшись, воскликнул он. – Ты ведь уже все решил, не так ли? Ну что ж, спокойной ночи, мой юный друг, завтра у нас важный день. Широко зевая и прикрывая рот рукой, Капитан направился к своей каюте. Из-за свернутых канатов и запасных лодок так же нарочито зевая во весь рот, выбирались пираты и, посмеиваясь, проходили мимо Питера. - Пойдем, – мрачно буркнул Питер. Динь вопросительно прозвенела. - Да, Динь, завтра мы полетим за Вэнди. Динь звякнула еще раз. - Конечно, я рад, Динь, - хмуро отозвался Питер, - конечно, рад, просто очень устал. Вскоре на корабле все спали, и только пьяненький Мистер Смит, сидя возле бочонка с грогом, мурлыкал пиратскую песенку. *** Этой ночью индейцы жгли костры и просили своих грозных богов, чтобы тучи развеялись и пропустили тех, кто хочет найти сквозь них дорогу. А замерзшие феи спали беспокойным сном в мокрых ветвях, и им снилось солнце.
***
Серый свет раннего утра с трудом пробивался сквозь тучи и почти не освещал капитанскую каюту. На столе в подсвечнике горели свечи. Капитан Крюк, зевая и чертыхаясь, сидел на своей кровати, а Смит натягивал ему на ноги сапоги. - Когда закончишь, заряди мои пистолеты, Смит. - Дело оно, конечно, нужное, мой Капитан, но так ли уж оно сейчас надо? - Приказ не обсуждается, Смит! - Это, конечно, ваше право, да только вот ну их, пистолеты эти, я вон и шпагу вашу начистил, а пистолеты – ну их от греха подальше, и вообще, порох отсырел, один дым будет, что за стрельба… дожди-то какие, везде вода, Капитан, даже в бутылках с ромом, страшно сказать… - В бутылках вода, потому что ты сам ее туда налил, подлец, чтобы я не заметил, как ты лакаешь капитанский ром! А пистолеты… не забывай про Крокодила, Смит, я чую, чую, что эта зверюга где-то рядом, постоянно выслеживает меня… Крюк вздрогнув, оглянулся, словно Крокодил мог в любой момент выпрыгнуть из шкафа и наброситься на него. - Вот насчет рома, клевещете вы на меня и это обидно. А Крокодил, чай, уплыл уж давно, зверюшка она теплолюбивая, солнышко любит, а у нас какое солнышко, льет как из ведра уж которую неделю… А ночью еще сильнее припустило, говорят, русалки уж на ветвях сидят, не хотят плавать в дождевой воде, уверяют, что для хвостов вредно… - Что ты несешь с утра пораньше, Смит, у меня раскалывается голова от твоей болтовни! - Это у вас на погоду, мой Капитан, на дождичек. Вот я про то и говорю, что вы такого ночью-то сказали мистеру Пэну, что нас сейчас так заливает? - Не твое дело, Смит! – раздраженно прорычал Капитан Крюк. - Оно, конечно же не мое, - невозмутимо продолжал Мистер Смит, - но, сожри меня акула, если бы раньше он не убил бы вас за такие слова! - В том-то и дело, что это было раньше, пока он не встретил эту проклятую девчонку! - А вот, кстати, о мисс Вэнди, мой Капитан, вокруг много болтали про нее и про мистера Питера, что, мол, они... да и сами мы вроде все видели, но, все же, я не понимаю… - Заткнитесь, мистер Смит, и займитесь делом! - Конечно-конечно, но… вы видели, вы видели, мой Капитан? Там, в левом уголке его губ? - спросил Смит, справившись с сапогами, и направляясь к шкафу.- Он еще там! Клянусь, мне это не показалось! – Что это ты там мелешь?! Хватит трясти мой камзол, давайте его сюда! У нас гости, Смит, было бы невежливо заставлять их ждать! - Вы и правда можете найти дорогу, или это коварный ход, чтобы обмануть Питера? - К сожалению, могу, Смит. В отличие от него, я уже не мальчишка, и я знаю эту дорогу… - Вы ставите Питера перед нелегким выбором, - покачал головой Смит, помогая Капитану надеть парадный камзол. - Ты прав, Смит, ты прав. Пусть мальчишка знает, что такое быть взрослым, если уж решил повзрослеть. Пусть он узнает, что такое постоянно выбирать. Что значит нести ответственность, ответственность, Смит, за каждый! За каждый свой дурацкий поступок. - Вы уж меня простите, мой Капитан, если что не так, но мне кажется, что вы и сами, ну… - Мистер Смит с опаской покосился на грозно блестевший крюк. – Вы ведь и сами не очень-то несете ответственность… Вопреки его опасениям Крюк только расхохотался в ответ. - Вот потому-то мы и здесь, Смит! - Он потрепал сжавшегося Смита по плечу. – Потому-то мы и здесь, а не там, где эта чертова девчонка Вэнди, разрази ее гром! И мне здесь нравится, Смит! И даже если мне придется убить Питера, чтобы над Неверландией снова засветила солнце, тысяча чертей, клянусь, я сделаю это. Я убью его, но он умрет счастливым, в битве, вы слышите, Мистер Смит! В битве! - Слышу-слышу, мой Капитан, - мистер Смит старался поймать рукавом камзола руку разбушевавшегося Капитана. Наконец ему это удалось. – Слышу, но надеюсь, что до этого не дойдет. Зачем нам мертвый мальчишка? - Потому что мертвый мальчишка лучше мальчишки с разбитым сердцем, Смит! - Так-то оно так, но зачем нам разбитое сердце, мой Капитан? - туманно посетовал мистер Смит. – А вы ведь сами толкаете его. А я вот думаю… А вдруг он выберет мисс Вэнди? Крюк смерил Смита тяжелым взглядом, и тот зажмурился, когда Капитан протянул к нему руку, заканчивающуюся начищенным до блеска крюком. - Хватит болтать, мистер Смит, - бросил Капитан Крюк, вырываю у Смита свою шляпу, - нас ждут дела! - И все-таки, мой Капитан, вы так легко его отдаете… - Смит!!! - Ой, простите глупого Смита, но уж больно как-то просто получается для мистера Питера – вот только он лил слезы, книжки почитывал, страдания были, а тут вдруг – раз, и вы, мой Капитан, уж можете убить меня за такие слова, но подаете ему мисс Вэнди просто на блюдечке с золотой каемочкой… - Вот тут ты прав, старый дурень, тут ты как раз прав, именно на блюдечке и именно с каемочкой… - Не понимаю… Крюк остановился на пороге каюты и повернулся к семенящему следом Мистеру Смиту. Тот на всякий случай прикрыл голову. - Ты помнишь, Смит, ты помнишь, как долго мы охотились за Пэном? Как бороздили прибрежные воды, как крались лесными тропами, сколько хитрости и коварства было в наших планах, чтобы убить Питера Пэна… - Да, Капитан,- с воодушевлением подтвердил мистер Смит, - особенно когда вы прислали ему бомбу от мисс Вэнди! Это было так увлекательно! - Так вот, Смит, как кажется тебе, дурья твоя башка, было бы это так же, как ты говоришь, увлекательно, если бы кто-то преподнес нам голову Питера Пэна на блюдечке? А? - Кажется, я понимаю… - То-то же, мистер Смит, - Крюк хищно улыбнулся, - то-то же! Мы же в Неверландии, в стране мечты, черт возьми! - Гениально, мой Капитан, просто гениально! – восхитился мистер Смит, - к тому же, я же вам говорил, я уверен, что видел Его, а ведь все думали, что она забрала Его у Питера… Но, клянусь, Капитан, это был Он! - Заткнитесь, Смит, что вы там бормочете! Черт подери, и как же мне надоела эта слякоть! – проворчал Крюк, выходя из каюты на мокрую палубу.
***
- Почему мы пришли сюда? - Питер, прошлепав по воде, вошел в грот вслед за Крюком. - Что тебе здесь понадобилось, и почему мы не можем сразу лететь? Следом за ними в грот, причитая о сырости и приближающемся приливе, ковылял Мистер Смит. На его плече сидела чрезвычайно взволнованная Динь. - Питер, Питер, - покачал головой Капитан Крюк, - и что за спешка! Разве тебе ничего не напоминает эта пещера? Столько воспоминаний! Потом у тебя не будет на них времени! - Разве мы не должны лететь за Вэнди? – упрямо переспросил Питер Пэн. - Я передумал, - просто ответил Крюк. - Что? Ты же дал слово! - А что такого? Я – пират? И это мое слово, я могу забрать его обратно! Все будут думать, что ты улетел, Питер, а я просто убью тебя, вот все. Это ведь так просто. - Ты подлец, Крюк, и я сам убью тебя! – воскликнул Питер, выхватывая кортик. - Убьешь? – Капитан неторопливо вынул шпагу из ножен. – А ты сможешь? Сомневаюсь. Ты мог победить меня раньше, мальчишка, но не теперь. Они скрестили клинки. Более крупный Капитан неумолимо наступал. - Да и зачем тебе это? – почти задев Питера острием шпаги, спросил Крюк. - Ведь битвы остались в прошлом, ты сам сказал это, Питер. Он стал наступать быстрее, клинки яростно звенели, и Питеру пришлось еще несколько раз с трудом уворачиваться от удара. Они все ближе подходили к краю скалы. - К тому же, только я! Я! Могу вернуть сюда Вэнди, а ведь это то, о чем ты мечтаешь? Питер заколебался и, Крюк, воспользовавшись его замешательством, молниеносным движением выбил из его рук кортик. Нож, зазвенев, отскочил от камней и остался лежать на краю, почти у самой воды. Они остановились, тяжело дыша. - А, так я был прав, ты все-таки не можешь летать, Питер, - Капитан Крюк с пониманием покачал головой. Питер ничего не ответил. – Отвечай, мальчик, почему ты молчишь? Он угрожающе подвинулся в сторону Питера и тот, к ужасу Динь, отступил. - Взлетай, взлетай! – звенела Динь и рвалась к Питеру, но предусмотрительный Мистер Смит крепко сжимал фею в кулаке. Питер опустил голову и ничего не ответил ни Динь, ни своему противнику. - Тебе нечего сказать, – жестко сказал Крюк. - Ты больше не можешь летать… Твои ноги стали тяжелы и ты сбиваешь их о камни. Он сделал еще шаг в сторону пятившегося мальчика. Питер отступил назад и, споткнувшись о подвернувшийся камешек, неловко упал. Динь вскрикнула и забилась в руке Мистера Смита. Капитан Крюк навис над упавшим мальчиком. - Какая, оказывается, твердая земля, не так ли, Питер? Когда падаешь на нее со своих ног, а не с неба. Ты разучился летать и парить, и научился спотыкаться и падать. Да ты стал совсем взрослым, мальчик. - Нет! – воскликнул Питер и попытался вскочить, но острие шпаги уперлось ему в горло. - Да, теперь, отступая, ты думаешь о том, что у тебя за спиной! Да что там! Ты научился отступать! Ты думаешь о том, что у тебя под ногами и ты научился падать. Ты больше не летаешь, Питер, потому что ты повзрослел! Ты правда хочешь вернуть Вэнди в Неверландию? Ты правда хочешь перестать быть мальчишкой? Крюк надавил на шпагу, и на белой коже появилось красное пятнышко. Динь в ужасе вскрикнула, и Мистер Смит, сам всхлипывая, аккуратно загородил ладонью ее лицо. - Знаешь, почему я убью тебя? Потому что это стало возможным. В твоих глазах страх, ты поверил в слово «навсегда», ты поверил в расставания навсегда, в обиду навсегда, в смерть навсегда. Поэтому ты умрешь, Питер. Питер молчал, не поднимая глаз. - Зачем тебе это, мальчишка?! – раздраженно выкрикнул Капитан Крюк. – Зачем ты решил взрослеть, там нет ничего хорошего, уж поверь мне. Ты готов променять все на взрослую жизнь. Зачем тебе понадобилась эта девчонка, Питер? Разве нам с тобой было так плохо? Мистер Смит громко зарыдал. - Нам всем, - поправился Крюк, - нам всем было так плохо? Разве тебе не было весело, Питер? Когда русалки с восторгом слушали рассказы о твоих подвигах, когда индейцы восхищались твоим мужеством, когда ты летал, свободный, когда мы дрались с тобой на мечах, ты помнишь? Лицо Питера просветлело, и на нем на миг мелькнула прежняя мальчишеская ухмылка. - Да, я тогда отрезал тебе руку и скормил ее Крокодилу. Вот это было весело! – с внезапным оживлением воскликнул он. - Хм… да, весело, - криво улыбнулся Крюк. - А потом я угнал твой корабль, и мы плавали на нем в Лондон! Крюк подозрительно посмотрел на оживившегося Питера. - А тут, - Питер огляделся, - тут я дурачил тебя, Крюк, изображая духов пещеры, когда здесь была Вэнди… Лицо Питера омрачилось при воспоминании о Вэнди. - Да, Питер, именно Вэнди, - подхватил Капитан, - и именно из-за нее ничего из этого больше не будет. Ты идиот, Пэн! Мистер Смит и Динь одновременно вздрогнули, когда Капитан Крюк внезапно повысил голос. - Ты идиот! – эхо пронеслось под сводами грота. – У тебя могло бы все это быть, а ты отказался от этого! Ты мог бы воевать с индейцами, охотиться на тигров, бороздить океаны, а ты хочешь повзрослеть и забыть все это! От каждого слова Питер вздрагивал как от удара. - Ты идиот и поэтому я убью тебя! И это будет легко! Не так я представлял себе нашу последнюю битву, Пэн, не так! Я представлял, как мы будем биться на мечах, пока не затупятся клинки и не устанет рука, я представлял, какой жаркой будет эта битва, но мы будем биться, пока сможем дышать. Ты променял ярость боя и сладость схватки с врагом на девчонку и мечты о ней! Ты жалок, Пэн, и поэтому я убью тебя! И шпага – слишком лестно для тебя! Он убрал шпагу от горла Питера, вложил ее в ножны и достал пистолет. - Вставай, подними свой клинок и не заставляй меня стрелять в безоружного! Носком сапога он подтолкнул кортик в сторону мальчика. - Вставай, иначе мне скучно будет тебя убивать! – эхо металось по пещере между камней и тонуло в прибывающей воде. - Вставай и не заставляй меня думать, что ты стал таким взрослым и скучным, что убивать тебя больше незачем. Ты сам сделал это, ты перестал быть Питером Пэном, чтобы повзрослеть. Мне жаль тратить на тебя пулю, но, клянусь, я сделаю это! - Капитан, - робко вклинился в его монолог Мистер Смит, – взгляните… Крюк отмахнулся от него. - Считаю до трех, Пэн. Раз – ты стал взрослым и забыл, что такое летать, и я не могу тебе этого простить… Глаза Питера опасно блеснули. Он поднялся на ноги. - Капитан, Капитан, посмотрите на небо! Мистер Смит увлеченно махал рукой в сторону выхода из пещеры, за которым проглядывал кусочек синего неба, но Крюк и Питер не обращали на него внимания. - Два , не мешайте мне, Смит… два – я убью тебя просто из жалости… Потому что не могу смотреть, как потускнели глаза моего врага… Питер как завороженный смотрел на дуло пистолета. Потом перевел взгляд на лицо Капитана. Глаза Питера заблестели, и рот стал растягиваться в знакомой ухмылке - Два с половиной, - взревел Крюк и взвел курок пистолета. Динь закричала и забилась в крепкой хватке мистера Смита. Питер быстро взглянул на лежащий неподалеку кортик, оценивая расстояние. – Два с половиной - лучше я убью тебя сам, чем отдам этой девчонке! Три… И тут со стороны входа в грот раздались крики. - Питер, Питер! Мы здесь, Питер, у нас получилось! Мы нашли дорогу! Мы вернулись, Питер! – пробираясь по грудь в прибывающей воде к ним спешили мальчишки, и двое из них были похожи на енотов, а один был большой как медвежонок, а другой, как хитрый лисенок, вскарабкался к нему на спину, чтоб не утонуть в слишком высокой воде, и грозно размахивал длинной веткой. Мистер Смит растерянно оглянулся, и Динь, воспользовавшись его замешательством, со всей силы вцепилась в его руку своими маленькими зубками. Он вскрикнул и разжал кулак. - Три… - Питер метнулся к своему кортику. - Нет! - прозвенело вдруг, и в глаза Крюку, ослепляя, кинулось что-то яркое и блестящее, он покачнулся, грохнул выстрел, и все вокруг заволокло дымом. Когда дым рассеялся, на камнях остались лишь трое – Капитан Крюк, Мистер Смит и фея Динь. Да ватага мальчишек остановилась, не успев подплыть к скале. Капитан Крюк, держа в руке дымящийся пистолет, молча смотрел в неподвижную воду. - Мне кажется… кажется, вы убили его, мой Капитан, - тихо проговорил Мистер Смит, - вы убили Питера Пэна… - Питер… - лисенок, уронив ветку, соскользнул было в воду, но медвежонок удержал его, - мы же вернулись, Питер… Как же так... ведь мы же вернулись... Динь разрыдалась. Капитан Крюк, не глядя, протянул ей новый платок с вензелем. - Не плачьте, моя дорогая, вы не виноваты, никто не виноват. Он задумчиво глядел на дуло пистолета. - А я готов был поклясться, что он взлетит, - задумчиво проговорил Крюк, - Я верил, что он взлетит, потому что это был Питер Пэн, да, Смит, я верил… Мальчишки-еноты всхлипывали и размазывали слезы по чумазым щекам, и даже суровый медвежонок готов был заплакать. - Ты знаешь, Смит, мне ведь тоже показалось, что я Его видел… - Капитан, - робко отозвался Мистер Смит, - Капитан, может, мне чудится, но ведь небо, посмотрите на небо, Капитан… - Так жаль, Смит, - Крюк не слушал его, - я так хотел рассмотреть Его ближе… там, в левом уголке его губ… - Капитан, я… - Я не успел, Смит... - Но, Капитан… Мистеру Смиту так и не дали договорить. - Треска! – послышалось из воды, неподалеку от скалы. - Питер! Питер! – заголосили мальчишки, а Динь, отбросив платок, захлопала в ладоши. Ей вторил радостный мистер Смит. - Вонюшая трешка! - пробулькал Питер Пэн, плывя с зажатым в зубах кортиком. - Ох уж эти дети, - усмехнулся Капитан Крюк, убирая пистолет от виска и направляя его в воду, - они такие живучие!
Автор: Паранойя Либестуд (?) Фандом: Джеймс Барри «Питер Пэн» Пейринг: Питер Пен \ капитан Джез Крюк Рейтинг: R Да никакое это не R, PG-15, скорее, если не 13 Жанр: философское ПВП Дисклеймер: злость моя, куклы – чужие Примечание: юмора здесь нет, даже черного, ХЭ тоже нет, даже умозрительного. И текст стоило бы назвать не куда «куда уходит детство», а «куда девается плохое настроение фикрайдера». И еще. Не знаю, сколько лет планировал Барри своему Пэну, но в мальчика влюбились Венди, Тигровая лилия и Динь-динь, а также ребенок убил собственноручно двух человек, а может и больше. Короче, по умолчанию будем считать, что внешне он выглядит не меньше чем на 14-15 лет (а на самом деле – как минимум старше мамы Венди, так что в педофилии автора обвинять не надо, он и так в шоке от собственной идеи).
Я падал на колени и молился кому-то, кто мог прекратить бесконечную пытку взросления (с) Нау
- Заносчивый и высокомерный мальчишка, - сказал Крюк, - готовься встретить свою судьбу. - Злой и мрачный мужчина, я тебя одолею, - сказал Питер.
Попрошу очень серьезно отнестись к примечанию, оно же - предупреждение. И помнить, что на самом деле, я белая и пушистая. - Мгл-кх-хгл, - воздух звучно ворвался в легкие капитана Крюка, который вынырнул из чуть розоватой воды, окрашенной то ли заходящим за горизонт солнцем, то ли кровью чертового тикающего крокодила. Кто бы мог подумать, что там, где не поможет ни коварство, ни сила, ни страх, ни мужество, победителем станет ненависть. Даже на волшебном острове Нетинебудет время в ужасе застывает, когда человек решается сделать такую ставку. Собственная личность, жизнь, душа – за жалкий шанс сделать другого человека несчастным. Отдышавшийся капитан безразлично смотрел на далекий силуэт своего корабля – он почти сливался с ночными тенями где-то на горизонте. Что ж, по сравнению с тем, что этот человек согласился отдать добровольно, это даже не потеря – так, мелкая неприятность, вроде забытого в плохую погоду дома зонтика. Крюк посмотрел в противоположную сторону, прикинул расстояние до берега и поплыл, рационально расходуя силы – плавно загребая воду и следя за дыханием. На суше ночью в мокрой, липнущей к телу одежде было довольно холодно, худое жилистое тело мужчины немилосердно сотрясала крупная дрожь. Мысли, еще не отошедшие от нервного перенапряжения, судорожно жались к стенкам черепной коробки, а голый инстинкт самосохранения толкал дальше в лес, пока извилистая звериная тропинка не привела капитана на хорошо знакомую полянку с семью деревьями-лазами. Крюк, практически не отдавая отчета в своих действиях, спустился по знакомому стволу внутрь – в домик мальчиков и без сил упал на широкую кровать.
***
Утро нового дня стало для капитана Крюка приятной неожиданностью, несмотря на жуткую ломоту в каждой мышце, заскорузлую от морской соли одежду, кожный зуд и ощущение, что гортань за ночь высохла и раскрошилась в пыль. Он был жив, он мог отомстить, он мог сделать это очень медленно и максимально болезненно для Пэна, а все остальное было не важно. Впрочем, найти поблизости ручей, напиться, смыть соль с тела, выполоскать штаны и рубаху – от камзола пришлось избавиться еще в море – большого труда не составило. Жаркое летнее солнце высушило одежду в момент. А вот как, будучи вооруженным только ставшим неотделимой частью тела крюком, добыть себе еду, капитан не знал. Но подумав, прошелся по окрестностям и обнаружил несколько кустов со съедобными ягодами, банановую пальму и даже хлебное дерево. Остаток дня, вспомнив собственное детство, мужчина потратил на плетение силков из найденной в домике бечевки. Помнится, именно в такие нехитрые ловушки, которые его научил делать один парень из деревни рядом с загородным домом его родителей, куда он часто ездил на все лето, легко попадалась мелкая живность вроде бурундуков и белок. Возможно утром, у него будет жаркое…
***
Может быть, капитана не подвела память, может быть, ему решил подыграть сам волшебный остров, принявший действия Крюка за подготовку к очередному увлекательному приключению, но так или иначе продовольственная проблема была решена. Ему даже посчастливилось найти в домике коробку утащенных у него же сигар и банку с кофейными зернами. Так что второй день пребывания в домике потерянных мальчиков он потратил на детальное обдумывание плана мести. Капитану нужно было что-то радикально новое и настолько жестокое, чтобы тот дурацкий торт с жирными сливками, который так и не сработал, потому что у этих маленьких гаденышей откуда ни возьмись нашлась мама, показался Питеру диетической манной небесной. В том, что паршивец вернется домой, Крюк не сомневался. В конечном счете, сколько раз на его памяти менялся состав мальчишеской ватаги – Питер оставался неизменным ее предводителем. Так что нужно немного подождать и подловить заносчивого мальчишку там, где он этого меньше всего будет ожидать – в его же «неприступной» крепости. Буквально взять тепленьким и сонным в его же собственной постельке… В памяти капитана всплыл образ спящего мальчика: рука свесилась с кровати, нога согнута в коленке, рот приоткрыт, видны жемчужные зубы, - просто воплощение нахальства! В груди мужчины поднялась привычная волна удушающей ярости. Да как смел этот мелкий гаденыш бросить вызов самому капитану Джезу Крюку! Глупый ребенок, пытающийся играть со взрослыми! И диктовать им свои правила!!! «Что ж, Питер, - в голове пирата созрел мрачный план, - посмотрим, насколько тебе по вкусу придутся взрослые игры».
***
Сколько-то дней капитан Крюк наслаждался своим ожиданием, которое на удивление не расстраивало его нервы. Мужчина воспринимал отсрочку долгожданной мести так, будто растягивал удовольствие, которое обещало в кои-то веки быть восхитительно полным. И вот однажды днем до его слуха донесся знакомый петушиный крик. Питер Пэн вернулся домой и, судя по звуку, в данный момент спускался по центральному древесному стволу. Крюк одним прыжком преодолел расстояние до входа и встал так, чтобы оказаться за спиной у мальчика. Ничего не подозревающий Питер, страшно довольный последним подвигом, совершенным буквально на подлете к острову, спешил поделиться со своей командой его впечатляющими подробностями. Он как-то забыл, что теперь остался единственным мальчиком на Нетинебудет и что остальные дети, усыновленные семейством Дарлингов, уже наверняка ходят в хорошую школу и, может быть, в этот самый момент учат таблицу умножения на два. Поэтому Питер с удивлением оглядывал пустую комнату, пока его недоумение не было прервано резким ударом ребром ладони в основание шеи. Вместе с сознанием к мальчику пришло понимание того, что он лежит на кровати совершенно голый и к тому же практически не может пошевелиться. Разведенные в разные стороны руки и ноги были крепко привязаны к ножкам кровати грубыми веревками. А рядом с ним сидит и нежно улыбается живой и невредимый капитан Крюк.
***
- Разве тебя не сожрал крокодил? – с искренним интересом спросил Питер. - Нет, как видишь, - вежливо ответил мужчина и провел холодным металлом крюка по ребрам мальчика, - как прошло путешествие на моем корабле, Питер? - Это теперь мой корабль, я завоевал его в честном бою! – возмутился такой несправедливости пленник и добавил: - И называй меня капитан Пэн! - Конечно, капитан Пэн, - с ядовитой иронией не сказал – практически пропел Крюк, - а куда же, позволь узнать, девалась твоя команда? – Продолжил светскую беседу мужчина, исследуя кончиками пальцев тонкую ключицу, затем узкую грудь, опускаясь ниже – на впалый живот. Питеру такая постановка вопроса явно не пришлась по вкусу, и он находчиво сменил тему: - Ты поступил нечестно, подкараулив меня в моем доме. Мне не нравится эта игра, - категорично заявил Питер, которому действительно не нравилась нервная дрожь его тела. В ней ему мерещилось что-то страшное и совершенно неправильное, мудрый читатель продолжит – и чуждое его природе. Впрочем, Питер, конечно, не понимал, в чем таилась неправильность всего происходящего – он просто считал, что капитану Крюку все-таки каким-то непостижимым образом удалось его напугать, а это было совершенно недопустимо. – Прежде, чем начать меня пытать, ты должен был вызвать меня на честный поединок и выиграть его! - О, нет, мой маленький Питер, я вовсе не собираюсь тебя пытать, - еще нежнее улыбнулся капитан. – Если тебе будет просто больно, то ты будешь просто обиженным мальчиком. А я хочу, чтобы тебе было очень хорошо, так как детям хорошо не бывает. И ты повзрослеешь, Питер Пэн. Ты не сможешь не повзрослеть. Или мое имя не Джез Крюк. Вот тогда и посмотрим, что стоят все твои уверения о нежелании становиться мужчиной… - С этими словами капитан наклонился к своему пленнику и коснулся его шеи губами. Глаза Питера в ужасе распахнулись, но так как по-настоящему страшно ему было впервые в жизни, он просто не знал что делать.
***
А капитан Крюк весьма умело и ловко пробуждал чувственность мальчика откровенными ласками. Питер уже не различал отдельные поцелуи и прикосновения, от них, казалось, горела вся кожа, тело и сознание накрыла удушливая жаркая волна. Мальчик так испугался, что забыл о своей гордости и тихо, горячо попросил: - Не надо. Пожалуйста. Я верну корабль… Я… - словам помешал родиться тяжелый скользкий ком, ставший поперек горла, и Питер громко всхлипнул, но глаза, почему-то оставались воспаленно-сухими, наверное, иссушенные огнем, плясавшим в венах свой дикий первобытный танец. Сопротивляться собственным противоречивым чувствам не было никакой возможности. А приятная тяжесть чужого тела и терпкий запах дорого табака и кофе не давали шансов даже слабым росткам протеста. И все же болезненное вторжение в собственное тело Питер поприветствовал, сомкнув челюсти на плече капитана. Тот резко дернулся, мальчик выпустил добычу и тут же схлопотал пощечину, глухо мазнувшую по скуле из-за того, что у мужчины не было возможности для полноценного замаха. На белом батисте рубахи капитана Крюка проступила пара крохотных алых пятнышек. То, что играло сейчас в заднице Питера Пэна, совершенно точно не было детством.
***
Звенящее от усталости и стыдной радости тело затягивало сознание в сон, как зыбучие пески. Питер с благодарностью потянулся навстречу мягким кошачьим лапам беспамятства, надеясь, что пробуждение в новом дне отменит произошедшее в дне вчерашнем. Но рядом с мальчиком оставался бодрствовать очень довольный собой мужчина, вооруженный острым холодным крюком реальности.
И так это будет продолжаться до тех пор, пока дети не разучатся быть веселыми, непонимающими и бессердечными*.
Этот проклятый Питер Пэн, или Захватить Капитана Крюка.
Автор/-ы, переводчик/-и: Miaka Бета: нет Рейтинг: PG-13 Размер: мини Пейринг: Питер Пэн/Капитан Джез Крюк, Билли/Вэнди, Ворчун, Малыш, Хвастунишка Жанр: Crossover (x-over), Humor, Romance Отказ: Всё принадлежит создателям "Питера Пэна" Фандом: Питер Пэн Аннотация: Стеб чистой воды. И совсем немного кроссовера. Комментарии: Каталог: нет Предупреждения: слэш, OOC Статус: Закончен
Однажды, темным летним вечером, капитан Джез Крюк стоял у штурвала и смотрел вдаль. Ничего не предвещало неприятностей для знаменитого пирата, и капитан наслаждался лёгким бризом, обдувающим его чёрные волнистые волосы и колышущим перо на его шляпе. Внезапно из ниоткуда появился мальчишка в зелёном трико и футболке под цвет. Он приземлился на нижнюю палубу и воззрился на Крюка, почему-то встав при этом на колено. - Капитан, вы выйдете за меня? - Эээ…- небольшое замешательство родило секундную паузу. А потом проснулся настоящий Крюк: - Тысяча чертей, Питер Пэн, ты в своём уме?!?! - Конечно, только в своём уме я могу сказать тебе это, мой прекрасный капитан! - Слушай, Питер Пэн, мне кажется, ты немного не в себе. Ты вообще понимаешь, что ты только что мне сказал? – Крюк говорил вкрадчиво, даже немного остерегаясь, что ему, кстати говоря, совсем не свойственно. Ничего такого, он просто очень удивился. - Конечно, понимаю. И я могу повторить это снова, - на лице Питера Пэна сияла просто невообразимая, идиотская улыбка. - Слушай, я, конечно, понимаю, что я самый красивый и привлекательный и мной нельзя не восхищаться,- тут капитан галантно откинул волосы своим крюком,- Но ты же герой, чёрт возьми! читать дальше Мальчик-который-помогает-всем-и-вся-и-борется-со-злом! Что-то не верится, что ты мог влюбиться в меня. - Чем я могу доказать тебе это, мой капитан? - Не смей называть меня так! Это унижает моё самолюбие! У меня, между прочим, тоже есть достоинство. И вообще, с чего это ты взял, что я буду слушать твои бредни? У меня своих дел полно. - Но, милый, я же хочу сделать тебе приятное! - Как ты меня назвал?- Крюк отчаянно пытался быть спокойным, ну или хотя бы казаться таковым. - Милый. - Слушай, Питер Пэн, зачем тебе это? У тебя же есть твоя долговязая девчонка, или она тебе уже разонравилась?- сарказм струился из уст капитана, видно было, что он хотел задеть мальчишку и, таким образом, избавиться от него. - Вэнди? Она хорошая, мы с ней дружим, но я её не люблю. Хочешь, я отдам её одному из твоих пиратов, кажется, она нравилась Билли?- уловка Крюка не удалась. - Дааа, кажется, ты совсем сбрендил… Слушай, ты мне надоел, иди-ка к своим мальчишкам. - Но, милый, ты не ответил?.. - И хватит своих глупостей! Мы всегда были и будем врагами, что бы ты там себе не надумал! - Ну ладно, мы еще посмотрим, чем всё закончится и кто будет прав!- Питер Пэн в ярости оторвался от земли и полетел в сторону острова. - Ну наконец-то он ушёл! Совсем спятил, проклятый мальчишка! Чего это ему в голову взбрело? А может это его новый жалкий план, чтобы победить меня? Надо подумать,- и он напряженно воззрился в даль моря. Конечно, Крюк был уверен, что придумает что-нибудь и выбьет очередную дурь из головы этого проклятого Питера Пэна. Но, очевидно, в этот раз судьба решила обмануть капитана и сыграть с ним злую шутку. *** Весь вечер Питер Пэн ходил по пещере взад-вперед, совершенно не замечая, что его мальчишки озабоченно наблюдали за ним уже добрых полчаса. - Может, всё-таки спросим у него, что случилось? Я не могу видеть, как он убивается!- прошептал как всегда добрый Малыш. - Ага, так он тебе и расскажет!- пробурчал Ворчун. - Ничего, зато мне расскажет! Он мне все и всегда рассказывает! Я даже знаю его большую тайну, про Вэнди!!! – воскликнул Хвастунишка. - Иди уже,- Ворчун подтолкнул его к Питеру. - Привет, Питер Пэн!!!- очевидно, для героя это было неожиданно, он удивленно остановился. - Как у тебя дела?- добродушно вставил Малыш. -Нормально,- дежурная фраза, совершенно ничего не выражающая. Если, конечно, сказать её не таким загробным тоном. - Может, пойдём поиграем?- робко спросил Малыш. - Или устроим вылазку и напугаем пиратов!!!- воскликнул Хвастунишка и поздно заметил, как изменилось лицо Питера. - НЕТ, никаких пиратов!!! Видеть их не хочу! И вообще, вам давно пора спать!! И не забудьте выпить по стакану молока!! - Но Питер…- сказал упавшим голосом Хвастунишка. - Ты прямо как Вэнди, такой же зануда,- буркнул Ворчун. И добавил про себя: - Как будто я не знаю, что у тебя на уме! Отправишь нас спать, а сам будешь придумывать план по завоеванию своего Крюка! Угораздило же тебя так втрескаться!- но он послушно взял молоко и побрёл за мальчишками, оставляя свои мысли при себе и намереваясь сбежать в индейский лагерь и поохотиться там. А Питер Пэн решил полетать - может, удастся выгнать из головы дурацкие мысли и хоть немного развеяться. *** А тем временем на пиратском корабле капитан Джез Крюк не находил себе места. После крайне утомительного (из-за одного противного мальчишки) дня нужно было хоть как-то отвлечься. Он, конечно, поругался на пиратов, заставил их драить и без того блестящую палубу, но это не помогло. В голову лезли всякие догадки, и Крюк решил лечь спать, совершенно справедливо рассудив, что утро вечера мудренее. Что-то крикнув напоследок своим болванам, капитан скрылся в каюте. Он снял шляпу, положил её на столик и лёг. Но нормально поспать этой ночью ему не удалось. Ему снились то пираты, шушукающиеся о нём и проклятом Питере Пэне, то эта долговязая девчонка, бросающая ему вызов на пару с маленькой феей, то сам Герой, танцующий в гавайской юбке. Капитан даже подумывал броситься за борт, дабы избавиться от всего этого кошмара и уйти от них всех с достоинством (пусть поплачут о нём, ведь это они будут виновны в его трагической гибели!), но потом решил, что самоубийство – это слишком низко и недостойно для такого мудрого капитана, как он. В конце концов, это было всего лишь страшным сном, который уже закончился и, как надеялся Крюк, больше не повторится. Но, как оказалось в дальнейшем, это были пустые надежды. *** Было уже за полночь, когда Питер Пэн пролетал над Стокгольмом, высматривая маленький домик на одной из крыш. Он решил залететь в гости к своему старому знакомому - Карлсону, который живет на крыше. Питер был уверен, что давний друг сможет его заболтать и отвлечь от печальных мыслей. Но, к сожалению, ничего кроме очередной пламенной речи о пользе малинового варенья он от Карлсона не услышал. Конечно, интересно было послушать, что этот чудодейственный джем вылечивает все возможные и невозможные болезни, улучшает настроение и повышает работу мозга, но Герою это никак не помогло. Он попрощался с Карлсоном и полетел дальше. Нужно было что-то придумать… Сам того не замечая, Питер перелетел через океан и вдруг понял, кто мог бы ему помочь. На луг тихо опускалась ночь, когда он достиг Канзаса и опустился около небольшого фургона. Лай Тотошки дал ему знать, что хозяйка дома. Элли выбежала и обняла Питера, а через пять минут они уже пили чай и болтали. Элли с чувством рассказывала Питеру о своей жизни, но его мысли были заняты совсем другим... А послушать было что: Элли рассказывала про ковбоев, которые с помощью лассо заарканивают своих пленников. А вот это была идея. У Питера Пэна в голове мгновенно созрел план, и он готов был расцеловать Элли за поданную мысль. Не допив чай и крикнув «пока», он, вызвав лёгкую обиду у девочки, улетел. Нужно было подготовиться. Ведь завтра будет великий день - день исполнения желаний. *** То утро на корабле было чрезвычайно приятным: мягко грело солнышко, дул лёгкий ветер, кричали чайки, небо было чистым и голубым. В общем, погода была полной противоположностью настроению небезызвестного капитана Крюка. Даже пираты спрятались в трюме, чтобы ненароком не вызвать его праведного гнева. Капитан встал раным-рано, привычными движениями пригладил волосы, надел шляпу, поправил перо и прочистил подзорную трубу. А потом вспомнил свои ночные кошмары, не дававшие ему покоя всю ночь, и помрачнел. Опять этот проклятый Питер Пэн! Кажется, он уже прочно засел в мозгу Крюка и вовсе не собирается оттуда уходить… Капитан вышел на палубу и, не обнаружив никого из своих пиратов, гаркнул своё фирменное: - Эй, салаги!!! Где вы там, разрази вас гром?! Но когда из трюма потихоньку выглянули Хью и Билли, Крюк почему-то (наверное, это Питер Пэн со своими глупостями так на него влияет) сменил гнев на милость и предложил пиратам сыграть в кости. Все равно им уже неделю было нечего делать – мимо не проплыл ни один корабль, который можно было бы ограбить. Они уже и дрались, и подрисовывали рожки «Весёлому Роджеру», и сочиняли песенку про Крюка-маму (конечно, в тайне от него самого), и даже предсказывали погоду. Оставалось только играть в кости. Но на этот раз их безделье продолжалось недолго. Вдруг откуда ни возьмись появились Потерянные мальчишки во главе с Питером Пэном. - Ну, хватит сидеть без дела, встречайте гостей!- сказал Питер Пэн, не забыв шепнуть Крюку, - Привет, милый! А потом он ловко накинул на капитана лассо. - Не смейте трогать нашу ма… в смысле, нашего капитана,- мгновенно зардевшись, крикнул Хью. - Не волнуйтесь, ничего плохого я с ним не сделаю,- сказал Питер уж очень странным голосом. – Я только хочу, чтобы он ответил мне,- его невинному лицу в этот момент позавидовала бы любая фея. - Я не собираюсь тебе отвечать, Питер Пэн! И вообще, убирайся с моего корабля!- Крюк начинал злиться. - Почему так грубо?- наигранно обиделся Питер. – Разве так нужно разговаривать с тем, кто предлагает тебе руку и сердце? - Черта с два, Питер Пэн, ты меня уже достал! Ну что мне сделать, чтобы ты оставил меня, наконец, в покое?! - Думаю… согласиться на моё предложение,- Герой был явно доволен собой. Это становилось невыносимо… А может, все-таки согласиться? Тогда весь этот ужас закончится. И, может быть, удастся узнать слабые места этого проклятого мальчишки и использовать их против него… И Крюк решился. *** Две недели в Париже пролетели слишком быстро, и молодожёнам уже пора было возвращаться на родной остров Нет-и-не-будет. Надо сказать, за это время многое изменилось: Крюк стал добрее в душе (вот, что значит влияние Питера Пэна!), хотя и старался не показывать этого. Когда же капитан оставался один и его мысли заполнялись приятными воспоминаниями о времени, проведённом с Питером, на его лице расплывалась блаженная улыбка. В общем, он был счастлив. Билли же тоже времени зря не терял и успел влюбить в себя одну «обыкновенную долговязую девчонку» с благородным именем Вэнди Мойра Энджела Дарлинг. У Хью тоже всё было отлично: он успел подружиться с Динь-динь и заняться собиранием нектара. Ворчун же подался в индейцы и поселился в вигваме (фиг-ваме, как он любил его называть), Малыш обнаружил в лесу берлогу Винни-Пуха и, тем самым, нашел себе брата по разуму, Хвастунишка же просто продолжал хвалиться на каждом шагу (на то он и Хвастунишка). Короче говоря, на острове воцарился мир, нарушаемый лишь пением птиц, индейскими криками, редким визжанием Вэнди, увидевшей какую-нибудь зверюшку Билли, и радостным, если не сказать восторженным, посвистыванием Питера Пэна, сопровождающим его почему-то лишь по утрам.
Мужчина руку потерял, а виновник живет себе припеваючи, веселится и в ус не дует. Да тут даже Святой, и тот рассвирепеет. Господа! Вы уверены, что это детская сказка? Если отбросить волшебную страну, фей, встречу с русалками и прочей живностью, все сводится к противостоянию Крюка и Пэна. И виновен в длительной вражде Питер. И победитель в ней тоже Питер.
Мне очень жаль Крюка. Вот хоть убейтесь ап стену, а жаль. Дети, которые ненавидят Крюка за то, что он гоняется за Пэном - идиоты. А дети, которые хотят, чтоб Пэн убил Крюка - вдвойне идиоты
Уж извините, но если бы я лишилась руки по вине какого-то беззаботного болвана, которому лишь бы веселиться и плевать на все, даже на чувства, которой бежит от них и от ответственности..Да я бы тоже за ним погналась и кишки выпустила нахрен.