6. Головоломка про живой труп.

Учительница младших классов Анна (Риччи), в очередной раз поссорившись с женихом (Лонг), нервно рулит по шоссе и попадает в аварию. Приходит в себя она в просторной комнате, на столе вроде операционного — аккуратный пожилой мужчина (Нисон) как раз разрезает на ней одежду. «Где я?» — интересуется Анна. «В похоронном бюро. Ты мертва», — ласково, как ребенку, объясняет мужчина и принимается зашивать ей рваную рану на лбу.

Это фильм из тех, про которые на обложках DVD пишут «героиню начинают преследовать странные видения», но по жанру «Жизнь» вовсе не «мистический хоррор». Дело в том, что сюжет позволяет толковать себя по-разному: либо Анна действительно мертва, а герой Нисона, как и утверждает, медиум, обладающий даром беседовать с трупами, и тогда это нравоучительная драма с креном в потустороннее; либо Анна всю дорогу жива, а герой Нисона изощренный маньяк — и тогда это предельно мрачный триллер. На обе версии есть свои доказательства, рассыпанные по фильму (на одну, впрочем, они явно повесомей), и свои нестыковки. В любом случае, как и с некоторыми работами Шьямалана, о котором как тут не вспомнить, постфактум картина кажется куда занимательнее, чем во время просмотра. Это тяжеловесное, красивое, слегка вымученное и оперирующее штампами (вплоть до коридора, где по очереди гаснут лампы) кино с очень формальным саспенсом — отчасти оживляет его, если это слово здесь уместно, только Кристина Риччи, которая полфильма ходит (лежит) в красной ночнушке, а вторую половину — и вовсе голая. Нисон же совершенно сливается с интерьером морга: вкрадчивым голосом он без конца бубнит что-то про дураков, не ценящих жизнь (привет еще одному недавнему кинохиту), картинно возмущается «вы, люди…», а в момент высшей конфронтации сообщает Риччи: «Ты труп, твое мнение больше не учитывается». Иногда в кадр вбегает заплаканный и изрядно раздражающий Джастин Лонг или забредает из другого фильма маленький мальчик, у которого дома кое-что интересное. Но если что-то и портит «Жизнь» по-настоящему, то это, конечно, желание автора любой ценой втемяшить зрителю некоторую мысль, весьма, заметим, нехитрую, — и в этом смысле он не слишком отличается от главного героя, читающего нотации голой женщине с пробитой головой.