Автор: Паранойя Либестуд (?)
Фандом: Джеймс Барри «Питер Пэн»
Пейринг: Питер Пен \ капитан Джез Крюк
Рейтинг: R Да никакое это не R, PG-15, скорее, если не 13
Жанр: философское ПВП
Дисклеймер: злость моя, куклы – чужие
Примечание: юмора здесь нет, даже черного, ХЭ тоже нет, даже умозрительного. И текст стоило бы назвать не куда «куда уходит детство», а «куда девается плохое настроение фикрайдера». И еще. Не знаю, сколько лет планировал Барри своему Пэну, но в мальчика влюбились Венди, Тигровая лилия и Динь-динь, а также ребенок убил собственноручно двух человек, а может и больше. Короче, по умолчанию будем считать, что внешне он выглядит не меньше чем на 14-15 лет (а на самом деле – как минимум старше мамы Венди, так что в педофилии автора обвинять не надо, он и так в шоке от собственной идеи).
Я падал на колени и молился кому-то,
кто мог прекратить бесконечную пытку взросления (с) Нау
- Заносчивый и высокомерный мальчишка, -
сказал Крюк, - готовься встретить свою судьбу.
- Злой и мрачный мужчина, я тебя одолею, - сказал Питер.
кто мог прекратить бесконечную пытку взросления (с) Нау
- Заносчивый и высокомерный мальчишка, -
сказал Крюк, - готовься встретить свою судьбу.
- Злой и мрачный мужчина, я тебя одолею, - сказал Питер.
Попрошу очень серьезно отнестись к примечанию, оно же - предупреждение. И помнить, что на самом деле, я белая и пушистая. - Мгл-кх-хгл, - воздух звучно ворвался в легкие капитана Крюка, который вынырнул из чуть розоватой воды, окрашенной то ли заходящим за горизонт солнцем, то ли кровью чертового тикающего крокодила. Кто бы мог подумать, что там, где не поможет ни коварство, ни сила, ни страх, ни мужество, победителем станет ненависть. Даже на волшебном острове Нетинебудет время в ужасе застывает, когда человек решается сделать такую ставку. Собственная личность, жизнь, душа – за жалкий шанс сделать другого человека несчастным. Отдышавшийся капитан безразлично смотрел на далекий силуэт своего корабля – он почти сливался с ночными тенями где-то на горизонте. Что ж, по сравнению с тем, что этот человек согласился отдать добровольно, это даже не потеря – так, мелкая неприятность, вроде забытого в плохую погоду дома зонтика. Крюк посмотрел в противоположную сторону, прикинул расстояние до берега и поплыл, рационально расходуя силы – плавно загребая воду и следя за дыханием.
На суше ночью в мокрой, липнущей к телу одежде было довольно холодно, худое жилистое тело мужчины немилосердно сотрясала крупная дрожь. Мысли, еще не отошедшие от нервного перенапряжения, судорожно жались к стенкам черепной коробки, а голый инстинкт самосохранения толкал дальше в лес, пока извилистая звериная тропинка не привела капитана на хорошо знакомую полянку с семью деревьями-лазами. Крюк, практически не отдавая отчета в своих действиях, спустился по знакомому стволу внутрь – в домик мальчиков и без сил упал на широкую кровать.
***
Утро нового дня стало для капитана Крюка приятной неожиданностью, несмотря на жуткую ломоту в каждой мышце, заскорузлую от морской соли одежду, кожный зуд и ощущение, что гортань за ночь высохла и раскрошилась в пыль. Он был жив, он мог отомстить, он мог сделать это очень медленно и максимально болезненно для Пэна, а все остальное было не важно. Впрочем, найти поблизости ручей, напиться, смыть соль с тела, выполоскать штаны и рубаху – от камзола пришлось избавиться еще в море – большого труда не составило. Жаркое летнее солнце высушило одежду в момент. А вот как, будучи вооруженным только ставшим неотделимой частью тела крюком, добыть себе еду, капитан не знал. Но подумав, прошелся по окрестностям и обнаружил несколько кустов со съедобными ягодами, банановую пальму и даже хлебное дерево. Остаток дня, вспомнив собственное детство, мужчина потратил на плетение силков из найденной в домике бечевки. Помнится, именно в такие нехитрые ловушки, которые его научил делать один парень из деревни рядом с загородным домом его родителей, куда он часто ездил на все лето, легко попадалась мелкая живность вроде бурундуков и белок. Возможно утром, у него будет жаркое…
***
Может быть, капитана не подвела память, может быть, ему решил подыграть сам волшебный остров, принявший действия Крюка за подготовку к очередному увлекательному приключению, но так или иначе продовольственная проблема была решена. Ему даже посчастливилось найти в домике коробку утащенных у него же сигар и банку с кофейными зернами. Так что второй день пребывания в домике потерянных мальчиков он потратил на детальное обдумывание плана мести. Капитану нужно было что-то радикально новое и настолько жестокое, чтобы тот дурацкий торт с жирными сливками, который так и не сработал, потому что у этих маленьких гаденышей откуда ни возьмись нашлась мама, показался Питеру диетической манной небесной. В том, что паршивец вернется домой, Крюк не сомневался. В конечном счете, сколько раз на его памяти менялся состав мальчишеской ватаги – Питер оставался неизменным ее предводителем. Так что нужно немного подождать и подловить заносчивого мальчишку там, где он этого меньше всего будет ожидать – в его же «неприступной» крепости. Буквально взять тепленьким и сонным в его же собственной постельке… В памяти капитана всплыл образ спящего мальчика: рука свесилась с кровати, нога согнута в коленке, рот приоткрыт, видны жемчужные зубы, - просто воплощение нахальства! В груди мужчины поднялась привычная волна удушающей ярости. Да как смел этот мелкий гаденыш бросить вызов самому капитану Джезу Крюку! Глупый ребенок, пытающийся играть со взрослыми! И диктовать им свои правила!!! «Что ж, Питер, - в голове пирата созрел мрачный план, - посмотрим, насколько тебе по вкусу придутся взрослые игры».
***
Сколько-то дней капитан Крюк наслаждался своим ожиданием, которое на удивление не расстраивало его нервы. Мужчина воспринимал отсрочку долгожданной мести так, будто растягивал удовольствие, которое обещало в кои-то веки быть восхитительно полным. И вот однажды днем до его слуха донесся знакомый петушиный крик. Питер Пэн вернулся домой и, судя по звуку, в данный момент спускался по центральному древесному стволу. Крюк одним прыжком преодолел расстояние до входа и встал так, чтобы оказаться за спиной у мальчика. Ничего не подозревающий Питер, страшно довольный последним подвигом, совершенным буквально на подлете к острову, спешил поделиться со своей командой его впечатляющими подробностями. Он как-то забыл, что теперь остался единственным мальчиком на Нетинебудет и что остальные дети, усыновленные семейством Дарлингов, уже наверняка ходят в хорошую школу и, может быть, в этот самый момент учат таблицу умножения на два. Поэтому Питер с удивлением оглядывал пустую комнату, пока его недоумение не было прервано резким ударом ребром ладони в основание шеи.
Вместе с сознанием к мальчику пришло понимание того, что он лежит на кровати совершенно голый и к тому же практически не может пошевелиться. Разведенные в разные стороны руки и ноги были крепко привязаны к ножкам кровати грубыми веревками. А рядом с ним сидит и нежно улыбается живой и невредимый капитан Крюк.
***
- Разве тебя не сожрал крокодил? – с искренним интересом спросил Питер.
- Нет, как видишь, - вежливо ответил мужчина и провел холодным металлом крюка по ребрам мальчика, - как прошло путешествие на моем корабле, Питер?
- Это теперь мой корабль, я завоевал его в честном бою! – возмутился такой несправедливости пленник и добавил:
- И называй меня капитан Пэн!
- Конечно, капитан Пэн, - с ядовитой иронией не сказал – практически пропел Крюк, - а куда же, позволь узнать, девалась твоя команда? – Продолжил светскую беседу мужчина, исследуя кончиками пальцев тонкую ключицу, затем узкую грудь, опускаясь ниже – на впалый живот.
Питеру такая постановка вопроса явно не пришлась по вкусу, и он находчиво сменил тему:
- Ты поступил нечестно, подкараулив меня в моем доме. Мне не нравится эта игра, - категорично заявил Питер, которому действительно не нравилась нервная дрожь его тела. В ней ему мерещилось что-то страшное и совершенно неправильное, мудрый читатель продолжит – и чуждое его природе. Впрочем, Питер, конечно, не понимал, в чем таилась неправильность всего происходящего – он просто считал, что капитану Крюку все-таки каким-то непостижимым образом удалось его напугать, а это было совершенно недопустимо. – Прежде, чем начать меня пытать, ты должен был вызвать меня на честный поединок и выиграть его!
- О, нет, мой маленький Питер, я вовсе не собираюсь тебя пытать, - еще нежнее улыбнулся капитан. – Если тебе будет просто больно, то ты будешь просто обиженным мальчиком. А я хочу, чтобы тебе было очень хорошо, так как детям хорошо не бывает. И ты повзрослеешь, Питер Пэн. Ты не сможешь не повзрослеть. Или мое имя не Джез Крюк. Вот тогда и посмотрим, что стоят все твои уверения о нежелании становиться мужчиной… - С этими словами капитан наклонился к своему пленнику и коснулся его шеи губами. Глаза Питера в ужасе распахнулись, но так как по-настоящему страшно ему было впервые в жизни, он просто не знал что делать.
***
А капитан Крюк весьма умело и ловко пробуждал чувственность мальчика откровенными ласками. Питер уже не различал отдельные поцелуи и прикосновения, от них, казалось, горела вся кожа, тело и сознание накрыла удушливая жаркая волна. Мальчик так испугался, что забыл о своей гордости и тихо, горячо попросил:
- Не надо. Пожалуйста. Я верну корабль… Я… - словам помешал родиться тяжелый скользкий ком, ставший поперек горла, и Питер громко всхлипнул, но глаза, почему-то оставались воспаленно-сухими, наверное, иссушенные огнем, плясавшим в венах свой дикий первобытный танец. Сопротивляться собственным противоречивым чувствам не было никакой возможности. А приятная тяжесть чужого тела и терпкий запах дорого табака и кофе не давали шансов даже слабым росткам протеста. И все же болезненное вторжение в собственное тело Питер поприветствовал, сомкнув челюсти на плече капитана. Тот резко дернулся, мальчик выпустил добычу и тут же схлопотал пощечину, глухо мазнувшую по скуле из-за того, что у мужчины не было возможности для полноценного замаха. На белом батисте рубахи капитана Крюка проступила пара крохотных алых пятнышек. То, что играло сейчас в заднице Питера Пэна, совершенно точно не было детством.
***
Звенящее от усталости и стыдной радости тело затягивало сознание в сон, как зыбучие пески. Питер с благодарностью потянулся навстречу мягким кошачьим лапам беспамятства, надеясь, что пробуждение в новом дне отменит произошедшее в дне вчерашнем.
Но рядом с мальчиком оставался бодрствовать очень довольный собой мужчина, вооруженный острым холодным крюком реальности.
И так это будет продолжаться до тех пор, пока дети не разучатся быть веселыми, непонимающими и бессердечными*.
* Цитата из канона…